Две жизни
Шрифт:
— Самолет!
Розовый в свете уходящего солнца, летит над тайгой самолет. Он летит к нашему лагерю.
В лагере, пока мы шли, произошло вот что.
Самолет, подпрыгивая, пробежал по воде и, круто свернув, остановился у берега. Первым выскочил летчик, открыл кабину.
— Наконец-то, — вылезая, сказал начальник участка Градов. Он сошел на землю в болотных сапогах, в кожаном реглане. Увидев стоявшую на берегу Ирину, быстро подошел к ней, поздоровался.
— Где Костомаров? — спросил он.
— На пойменном варианте.
— На пойменном? Так, как... На пойменном... — Градов задумался.
— Вы привезли махорку и соль? — спросила Ирина.
— Нет.
— Тогда зачем же прилетели?
— То есть как зачем? Я прилетел на свой участок контролировать работу. В том числе и вашу. Да, да, контролировать! И потом, обычно начальство встречают более приветливо, — улыбнулся Ирине Градов.
— Я перестала быть приветливой с тех пор, как некоторые начальники перестали заботиться о сотрудниках, — резко ответила Ирина.
— Я не понимаю вашего тона, — уже суше сказал Градов и попытался опять улыбнуться. — За что вы ругаете бедного пассажира?
— Перестаньте кривляться, — резко сказала Ирина, и столько в ее голосе было презрения, что Градов не вытерпел, крикнул:
— Замолчите! Кто вам дал право так разговаривать со мной?
— Голодные, раздетые люди! — ответила Ирина.
Все это я узнал от Таси.
— Где он сейчас? — спросил я.
— Пошел на охоту.
Я находился в палатке Мозгалевского, наносил ситуацию на профиль, когда вошел Градов. Он бросил на стол, рядом с профилем, двух убитых рябчиков.
— Ба! Олег Александрович, — протянул к Мозгалевскому руки Градов и, ласково урча, стал спрашивать: — Что такое, мой друг, болели? Не узнаю... Так похудеть... Ай-ай-ай-ай!
— Что привезли? — спросил Мозгалевский.
— Себя и свои вещички. «Шаврушка» много не берет. Тут ваша сотрудница-геологиня накричала, почему, дескать, я ничего не привез...
— Она права, — ответил Мозгалевский.
— Права? Я не понимаю вас, Олег Александрович... Разве я завхоз, чтобы заниматься снабжением?
— Вы больше завхоза. Вы начальник участка, — с укором сказал ему Мозгалевский.
Тетрадь шестнадцатая
— Не будем ссориться. Тем более если положение с питанием и одеждой сложное, табачком его не поправишь. И не моя это обязанность. Пусть отвечают начальник экспедиции и его зампохоз. — Градов достал из чемодана бутылку коньяку. — Да, не будем ссориться. Вы старый изыскатель, вы и не такое видали. — Он поставил на стол бутылку, нарезал копченой колбасы, сыру, хлеба. — Давайте выпьем за наше свидание.
— Нет, нет, — замахал руками Мозгалевский, — как можно. Рабочие полуголодные, злые, у них даже табака нет, а я буду пить, есть колбасу, сыр, курить. Я так не могу.
— Наивный человек, — рассмеялся Градов. — Думаете, если не будете угощаться, рабочим от этого станет лучше? Дорогой Олег Александрович, только для вас я вез эти гостинцы... Но чтобы совесть ваша была спокойна, Я могу дать рабочим две пачки «Казбека», две пачки сотрудникам и две пачки останутся мне. Справедливо?
— Давайте, снесу рабочим.
— Ну зачем же вам ходить? Сходит молодой человек, — глядя на Колю Николаевича, сказал Градов.
— Я могу их позвать, — ответил Коля Николаевич.
— Ну зачем же звать? — мягко сказал Градов. — Несите людям радость, несите.
В палатку вошла Шуренка:
— Идите обедать.
— А вы сюда, сюда, — энергично показывая на стол, ответил ей Градов и, когда она ушла, спросил: — Как работается?
— В начале правобережного много марей, — ответил Мозгалевский.
— Да, этот участок вообще заболоченный. Пойма. Ну что ж, дренаж и полутораметровую насыпь...
— А где вы возьмете материал?
Градов достал из полевой сумки карту.
— Здесь проходит трасса. — Он ткнул коротким пухлым пальцем в красную извилистую линию. — А в шести километрах сопки. Не так уж велика дальность возки.
— Не верьте карте. Не шесть, а все девять будут.
— Прекрасно. Тогда надо обратить внимание на реку, на гравийно-галечные косы. Что думают об этом геологи?
— Гравийно-галечные косы — это слишком мало...
— Конечно, но дорогу все равно придется строить на правом берегу, так что и косы пригодятся... Напрасно Костомаров возится с пойменным вариантом. Но бог с ним. Как все же я рад вас видеть во здравии. — Он чокнулся и выпил. — Какой вы проделали путь! Для ваших лет это подвиг. Мокнуть, тащить на себе лодки, рисковать жизнью — это героизм. У вас крепкое здоровье. Герой, честное слово, герой!
— Какой там герой, — махнул рукой Мозгалевский.
— Самый настоящий. У вас человек утонул, а где смерть, там и героизм...
— Не понимаю, зачем вы все это говорите, — недовольным голосом сказал Мозгалевский.
Распахнулся полог, и вошел Коля Николаевич:
— На смех подняли, говорят: как не перевернулся самолет от двух пачек.
— А вы сказали им, что папиросы мои и что я мог их и не давать?
— Что ваши, я сказал, а что вы могли их и не давать, скажите сами. Вас, Олег Александрович, требуют.
Мозгалевский вздохнул и вышел.
Утром Градов улетел к Костомарову. А мы стали готовиться к переезду. Геологи и Зацепчик остаются здесь. Геологам надо бурить, делать закопушки, копать шурфы. Зацепчик не успел снять план в горизонталях и поэтому остался для досъемки.
— Алеша!
— Да, Тася!
— А ты разве не мог бы остаться вместо Зацепчика?
— Конечно, нет. Он инженер, а я техник. А почему ты спрашиваешь?
— А ты не понимаешь?
— Понимаю...
— А что ты понимаешь? Скажи...