Двенадцать месяцев. Январь
Шрифт:
– Ой, что же это деется?! – взвыла женщина, ранее жалевшая Милаву. – Раз Месяц Спутницу свою спасти не смог, точно конец света пришел! Не спастись нам теперь, горемычным!
– Молчать! – рявкнула старуха, Милава даже подивилась ее громкому голосу. – Январь-Месяц обязательно придет за ней, а заодно и нам пособит, не забудет.
– Хоть бы помог, – тоненько всхлипнула девица. – Я даже супротив Меланьи для моего Мишеньки не бу-уду-у-у!
– Вот те раз, – озадаченно выдал какой-то мужик.
Милава же все никак понять не могла, в чем тут
«Что ж это, не выбраться отсюда?» – мелькнула в ее голове мысль.
– Эй, Спутница, – окликнула ее старуха. И тут же засмеялась: – Да не туда ты смотришь, я с другой стороны!
– Простите, но я вас не вижу, – с трепетом в душе призналась девушка.
– Так со всеми по первости было, – успокоила ее невидимая собеседница. – Это потом пообвыкнешься и видеть во тьме начнешь.
– А вы можете сказать, где мы находимся? – задала Спутница самый насущный вопрос (вера окружающих в Января и их надежды на него несколько успокоили Милаву).
– Так в каменюке черной, – ответили ей. – Это все она, мерзость колдовская, виноватая! Вытащила души наши из тел да держит в себе.
– Как души?! – пораженно ахнула Милава, такого ответа никак она не ожидала. – Это что же выходит? Я умерла?
– Да как бы тебе сказать? Еще не совсем, но если Месяц твой не поторопится, точно умрешь.
Вот тебе и вернулась к Месяцу.
– Ничего не понимаю, – пробормотала девушка.
– Да все очень просто, – нетерпеливо ответила старуха. – Ты только недавно попала сюда, и душа твоя еще не потеряла связь с телом. Но как только один раз здесь уснешь, все изменится. Пути назад не будет.
– Так не хочу я спать, – облегченно перевела дух Милава. – Совсем бодрой себя чувствую!
– Это ты сейчас не хочешь, – усмехнулась старуха. – А как час твой настанет, никуда не денешься! Уж сколько таких, как ты, уверенных в себе, повидала. Один даже довольно долго продержался… А потом уснул. Мы все еще диву давались, откуда такой сильный взялся.
– А можно мне с ним поговорить? – ухватилась за новую информацию Спутница. – Может, он мне поможет?
«Ищет меня Январь, я же знаю точно, что ищет. А значит, я должна сопротивляться!»
– Нет уже Егорушки, – встряла в их беседу другая женщина. – Иногда так бывает, не все после сна наведенного просыпаются.
– Как же им проснуться, когда не остается от души ничего! – возмутилась старуха. – Пожрал его колдун, как есть пожрал! А ты, Спутница, держись. Не смей засыпать, авось и выберешься из капкана. Да и нам, горемычным, поможешь.
Думала девушка, что злосчастный сон не грозит ей в ближайшее время. Да только коварства силы темной не учла!
– Время… Время, время пришло! – внезапно заголосили со всех сторон.
И Милава сразу же поняла, в чем дело. Как пелена незримая сверху упала, окутывая паутиной навязчивой истомы, липкого желания спать. Только недавно
Стремительно налетела тлетворная сонливость, серым безразличием разум окутывая, от мыслей всех избавляя. Как в темный омут с головой потянуло, окружая трясиной забвения, из которой, как ни трепыхайся, а не вырвешься!
Глаза сами собой закрываться начали. Словно манил ее кто, обещая покой и умиротворение, убеждая подчиниться, послушно заснуть и не мучить себя…
«Нельзя! Нельзя! Нельзя!» – забилось сердце в груди плененной птицей. Перед глазами, не отпуская и не развеиваясь, вопреки всему стоял образ беловолосого мужчины. Синие глаза смотрели яростно, не отпуская, не позволяя взора отвести, приказывая… Умоляя…
А за спиной Месяца совсем не снег Милаве мерещился, а вода. Серо-голубая и бесконечная, наполненная, казалось, светом и жизнью, как глаза того юноши, что когда-то в детстве помог ей зверька раненого излечить. И этот свет тоже подпитывал, не позволяя отвлечься, взгляд мысленный отвести, в темноту вязкую вернуться.
«Столько всего не сделано еще, – почувствовав нарастающую панику, подумала девушка. – Не рассказала я Месяцу о подозрениях своих. Да и прослужила у него всего ничего. Не могу представить, что не свидимся мы больше! Не хочу умирать! А тем более становиться кормушкой для колдуна. Не бывать этому!»
– Держись, Спутница, – еле слышно, словно угадав мысли девичьи, прошелестела старуха. – Ты теперь единственная наша надежда.
Но есть ли силы у девушки держаться?! Никто из окружающих ее душ и представить не может, насколько Милава не готова к подобному. Как непривычно для нее само существование магии темной, как трудно решиться и поверить в силы свои. В свою значимость для этих обреченных.
Всегда Милава избегала такой ответственности – душевной склонности, близости сердечной, страха не за себя, а за тех, кто дорог. И что сейчас? Все это обрушилось в один миг, заставляя решиться на что-то. Вот знать бы еще, на что?
А голоса словно отдалялись, иссякали. Тьма становилась молчаливой, предрекая Спутнице единственный исход – бездну забвения.
«Не зря так старался Январь колдуна темного найти. Не должно такое чудовище существовать в мире живых».
Оставшись в одиночестве в кромешной тьме, Милава продолжала сопротивляться насланному сну, но глаза упрямо закрывались.
«Нельзя! Надо помнить!»
И думать. Это единственное, что было сейчас доступно ее бестелесному сознанию, единственное, что не позволяло скатиться в смертоносную дрему. Она представляла, как, сжав голову руками, начинает раскачиваться из стороны в сторону, а затем и вовсе плавала во тьме, лишь бы не поддаться. Перетерпеть и выстоять!
И не важно, что все это было недоступно ее сущности, но мысленный образ был единственной связью с утраченным телом. Той ниточкой, которую Милава отчаянно страшилась оборвать. Ниточкой, связывающей ее с жизнью! С самой собой!