Двенадцатая реинкарнация. Трилогия
Шрифт:
Немецкий прыгун подошёл ко мне в сопровождении трёх журналистов. Вслед за ними к нам подъехали две камеры.
— Я думаю, что русские изобрели специальный прибор, который воздействует на спортсмена, как допинг. Обратите внимание, после разминки этот спортсмен даже с места не встаёт, находясь под влиянием своей аппаратуры, — вещал немецкий спортсмен перед журналистами.
Я снял наушники, и покачивая головой, с улыбкой слушал эмоциональное выступление спортсмена.
— Ты же Ханс Баумгартнер? — спросил я у спортсмена на немецком, предварительно сверившись с данными на информационном щите стадиона. Дождавшись его удивлённого подтверждения, видимо
— Это моя группа, а вот и я сам, — я потыкал в фотографию на крышке коробки из-под кассеты, а потом себе в грудь и показал фото журналистам. Те охотно защёлкали фотоаппаратами, — Держи. Это подарок. В вашей Германии такое ещё не скоро научатся делать. Вечером найди меня в гостинице, я тебе зарядное устройство от него отдам.
Подарок я вручил так же, как главы государств, позируя перед камерами, обмениваются рукопожатием. Мы с Хансом, встав лицом к камерам, расплылись в улыбках, держа перед собой плеер, который заменил нам рукопожатие.
На третьей попытке я прыгнул восемь тридцать шесть. На сорок сантиметров дальше, чем немец.
Ханс — Петер, таким оказалось полное имя Баумгартнера, подсел ко мне за столик во время ужина. Поглядывая на Семёныча, и немного помявшись, он предложил угостить меня кофе, показав на открытое кафе у моря, рядом с гостиницей. Тренер не возражал. С немцем договорились, что я схожу к себе в номер, чтобы взять зарядное устройство, и подойду через несколько минут в кафе. Что-то важное из-под меня немчуре надо, раз решился на кофе раскошелиться. Широкие жесты — это не их стиль.
— Павел, ты не сердись на меня за тот случай на стадионе. Мне обязательно надо было засветиться перед журналистами. С результатами у меня уже не очень хорошо, я всё-таки на десять лет тебя старше. Встретились бы мы лет пять назад — другое дело. Я тогда намного дальше прыгал. Дело в том, что я являюсь официальным лицом крупной немецкой фирмы, торгующей спортивными товарами. Это моя работа. Мне постоянно нужна реклама, и чтобы моё лицо узнавали. Я думал, что получится небольшой скандал, до которых так охочи журналисты, а всё вышло ещё лучше. Мне только что звонили из Мюнхена. Наши с тобой фотографии завтра будут во всех немецких газетах. Моё руководство в восторге, — немец отвлёкся, чтобы сделать заказ. Молодая официантка, теребя подол передника, записала всё только со второго раза. До этого она увлечённо крутила головой, сравнивая нас между собой. Ханс ростом метр девяносто, блондин с волевым лицом, да и я тоже не плох, чего уж там. Девушка даже не пыталась скрывать, что мы оба ей понравились и активно стреляла глазками, забыв про работу.
— Кстати, наши журналисты за твой плеер мне сегодня неприлично большие деньги предлагали, но я его не продал, — продолжил немец разговор, когда мы закончили с заказом.
— Зря, — улыбнулся я, глядя на вскинувшегося было спортсмена, который отрицательно затряс головой. — У меня с собой ещё две штуки есть. Мог бы их продать.
— О, тогда всё здорово. Но свою комиссию я с тебя сдеру. Скажем, двадцать процентов, — в голос рассмеялся Ханс. — А для покупателей вечером в баре аукцион устрою. Увидишь завтра,
— Согласен. Только с ценой не продешеви. Аналогов в мире пока не существует. Это я тебе точно говорю. Как — никак, эти плеера наша организация разработала, — я, гуляя по городу, не смог пройти мимо махонького магазина музыкальных товаров. Больше всего меня заинтересовали каталоги. Оказывается, в их головном магазине, в Барселоне, можно купить очень приличные клавишные инструменты. Надо же, какое совпадение. Через Барселону мы послезавтра отправимся домой. Денежки бы мне сейчас очень пригодились.
— Хм, а ты, случайно не можешь там, у себя, договориться, чтобы моя фирма ваши плеера в Германии продавала? Моё руководство этим сильно интересовалось, — немного помявшись, спросил Ханс.
— Думаю, что смогу. Точнее скажу дней через десять. А ты уверен, что плеера будут успешно продаваться вместе со спортивными товарами? — я уже как-то привык, что в СССР магазины специализированные, и в тех же «Спорттоварах» магнитофоны не продают.
— Ещё как будут. У нас же в каталогах чего только нет. И часы, и фотоаппараты, и очки, и катера. Даже автомобильчики для гольфа в продаже недавно появились. На самом деле, если мы станем первыми, кто такие новинки в Германии будет показывать, то и значительную часть покупателей от конкурентов сможем увести, — очень увлечённо вешал немец.
— Ханс, я так понимаю, что ты своей работой интересуешься не меньше, чем спортом? Отчего так вышло? — как бы я не хвалился своим немецким, но мне сложно на нём передать нужные оттенки речи. Слушая спортсмена, я в какой-то момент понял, что он, рассказывая про свою фирму, чувствует себя родной частичкой этого коллектива. Такое ощущение что свой спортивный задор и дух соревновательности он из спорта перенёс в иную область, и это оказалась его работа. В определённой степени я почувствовал в немце родственную душу, и мне захотелось уяснить его точку зрения.
— Мои коллеги очень хорошие люди. Думаю, не совру, если скажу, что среди них у меня много друзей. Мы часто встречаемся, приглашаем друг друга на семейные праздники, иногда даже на отдых вместе выезжаем. Вам не просто понять немцев, так же, как и нам сложно понять русских. Например, у нас на работе мы не стараемся быть вежливыми. Считается, что удачливый человек не должен задумываться о подобных мелочах. Гёте и Вагнер не слишком беспокоились о чьих-то чувствах. Есть определённая норма поведения, это так. Но я всегда могу позволить себе отпустить острую шутку в адрес коллеги или шефа. Понятно, что не с целью оскорбить его, а как бы объяснить понятнее… Для создания рабочего настроя, что ли. Это бодрит и держит в тонусе. Я знаю, что вы, русские, в таких случаях пользуетесь грубыми ругательствами, хотя и не считаете их оскорблениями. О, а вот и наш кофе.
Кофе в Испании — это нечто большее, чем просто бодрящий напиток. Это неотъемлемая часть культуры страны конкистадоров! Испанцы кофе пьют повсюду, в любое время суток, причем чаше всего не дома, а в каком-нибудь кафе. Да, испанцы — заядлые кофеманы! Толком еще не проснувшись, они идут на кухню и заваривают свою первую порцию испанского кофе. Отведя своих чад в детский сад или школу или же по пути на работу, они идут в любимое кафе и наслаждаются бодрящим напитком там. После этого они снова пьют кофе, так как с 10 до 11 утра во всех испанских организациях наступает законный перерыв для завтрака и любимого напитка. Звонить им в это время бесполезно. Телефонную трубку никто не возьмёт.