Двенадцатая реинкарнация. Трилогия
Шрифт:
— Всё как всегда. Во всём мире про мирные атомные взрывы в нашей стране знают, одни мы в неведении. Что за тяга такая всё засекречивать не от врагов, а от собственных граждан? Надоело уже… — поморщился Дмитрий, не разделяя Витькиного веселья.
Я не стал им рассказывать, что ядерных взрывов в стране проводиться очень много. К 1977 году их уже больше пятидесяти наберётся. И больше сотни ещё предстоит в будущем. Что касается проекта "Тайга", то с ним произошёл международный скандал.
23 марта 1971 года три ядерных заряда были одновременно подорваны. Сотрясения ощутили жители деревень в радиусе
Проект был закрыт из-за попадания радиоактивных частиц за территорию Советского Союза, что являлось нарушением Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трёх средах, подписанного 5 августа 1963 года.
Как лечить лейкемию я не знаю. Сначала допрошу своих студентов-медиков, а потом и до Натаныча доберусь. Весь мир мне не спасти и не вылечить, но за здоровье ребят из интерната я поборюсь не жалея себя, сил и способностей. Доверяют они мне так, как могут доверять только дети. И как мне по секрету сказала одна из воспитательниц, во многих спальнях на стене приклеены мои фотографии.
— В общем, вы у меня молодцы. Совещание провели грамотно. Принятые решения мне нравятся. Теперь я вас почаще к таким мероприятиям буду привлекать, так что тщательней изучайте все наши проекты и разработки, — похвалил я друзей, расплывшихся довольными улыбками. Я двумя быстрыми глотками допил кофе, и заторопился, посмотрев на часы. Через пятнадцать минут у меня занятие с медиками и куратором, а я ещё не успел необходимым инвентарём обзавестись.
— Павел, вы никогда эту книгу не читали? — куратор пришёл сегодня раньше времени, и смотрел, как я раскладываю по столу разные предметы. Иголки, пёрышки птиц, кнопки, пуговицы. Короче всю мелочь, которую смог наскрести в ящиках и найти на улице. Попробую заставить учеников двигать предметы силой мысли. Есть у меня подозрения, что у одного из них предрасположение к кинетике.
— Толкиен. На русском языке? Разрешите посмотреть, — я полюбовался обложкой книги, наугад открыл пару мест и прочитал текст. Из любопытства глянул тираж. Ого! Не по-детски размахнулось издательство "Детская литература". Сто тысяч экземпляров! А я ещё сомневался, стоит ли про гномов книжку написать, так сказать, в виде мемуаров о той жизни.
— Откуда она у вас? — с улыбкой спросил я у своего куратора.
Год назад для сына достал. Потом и сам увлёкся. Раза три перечитал. Скажите Павел, а вы случайно не Гендальф? — с ухмылкой прищурился капитан, глядя, как я пытаюсь вдохнуть воздух через открытый в изумлении рот.
Глава 11
О том, что произошло покушение на Андропова, мне рассказал Витька. Новость беспрерывно крутили по всем "вражьим голосам", расцвечивая её выступлениями политологов, "советологов" и "экспертов по СССР". Наши молчали. Ни радио, ни телевидение своих программ не изменили. Значит, пока жив. Иначе по всем каналам сейчас бы звучала симфоническая. музыка.
Знакомыми путями, используя связи, блат и беззастенчивый флирт, раздобыл билет на ближайший рейс до Москвы. Здорово я наловчился в этом деле. Номер рейса и время прибытия
Зачем лечу в Москву, пока сам не знаю. Предчувствие. Не могу сказать, что есть сильное желание прогнуться перед "властьимеющими". Скорее, наоборот. Отстали бы они от меня, так только порадовался бы. Однако, время такое. Они мне нужны. Без "волосатой лапы" нынче никуда. Особенно мне, молодому мальчишке, мечтающему хоть немного изменить мир.
— Савельев? — крепкий незнакомый мужчина ухватил меня за рукав на последней ступеньке трапа. Я немного зазевался после посадки в Домодедово, размышляя, кому бы мне первому позвонить из аэропорта, если не увижу среди встречающих Степана Арамовича.
— Он самый, — признался я, не видя причин отпираться.
— Меня Виктор Николаевич за вами прислал. Пройдёмте в машину. Это у вас все вещи, или что-то в багаж сдавали? — кивнул мужчина на мой "тревожный чемоданчик", который я не так давно завёл для неожиданных командировок.
Чёрная Волга стояла чуть в стороне, прикрытая тушей длинного автобуса, в который неспешно брели пассажиры нашего рейса. На Виктора Николаевича, представлявшего в одном памятном разговоре интересы клана Андропова, я и сам планировал выйти через Микояна. Не ожидал, правда, что он первым проявит инициативу.
— Все, — коротко подтвердил я, и закинул свой баул-переросток в багажник, открытый вышедшим из автомобиля водителем, — Вот только меня встречать могут…
— Степан Арамович в курсе, если вы про него говорите.
— Отлично, — порадовался я. Значит с Микояном мои передвижения уже согласованы.
— В "кремлёвку", — скомандовал встретивший меня мужчина шофёру, и Волга, рыча форсированным двигателем, понеслась к неприметным воротам на краю поля.
"Кремлёвка" есть "кремлёвка". Здесь престижно и лечиться, и работать. Паркетные полы, "анкетные" врачи. Легендарное заведение. Люди верят, что если попал сюда, то тебя обязательно спасут.
Виктор Николаевич нашёлся в просторном фойе второго этажа. Сидел один, отрешённо уставившись в картину на стене, где красовался посредственно нарисованный пейзаж. В этом крыле здания шума не слышно. В коридоре безлюдно, если не считать маячащей у дверей охраны. Все кабинеты закрыты.
— Приехал? Вот и хорошо. Вовремя ты. Сможешь помочь? — невыразительным голосом спросил у меня "серый кардинал" андроповского клана, движением руки отпуская моё сопровождение.
Сразу видно, что он сильно устал, и порядком понервничал. Посеревшее осунувшееся лицо застыло, как маска, сам сутулится, пальцы подрагивают.
— Конечно помогу. Только с врачом надо сначала поговорить. Желательно с тем, который оперировал.
— Он сейчас в реанимации. Одного из наших сразу насмерть, а второй очень тяжёлый. Боятся, что не вытянут его.
— Юрий Владимирович как? — я прикрыл на секунду глаза, просчитывая варианты.
— Сказали, что состояние тяжёлое, но стабильное.
— Так. Мне срочно надо попасть в реанимацию. Делайте что хотите, но я там должен появиться очень быстро и в полном их обмундировании.