Дверь к смерти

Стаут Рекс

— Это точно, — с чувством сказал Гас. — Они ведут себя как хотят.

Я подумал: а что же такого могла выкинуть эта девушка из Бедфорд-Хиллз? Вулф между тем продолжал:

— Закончим с женщинами. Что вы скажете о мисс Питкерн?

— Ну… — Гас пожевал губами, потом облизнулся и снова умолк. — Мне кажется, я ее не понимаю. Чувствую антипатию к ней, хотя и не могу понять почему. Вот и решил, что не понимаю.

— Может, я помогу?

— Сомневаюсь. Она напускает на себя заносчивый вид, но однажды прошлым летом я застал ее в саду плачущей. Думаю, у нее комплекс, и едва ли один. Как-то она крупно поскандалила с отцом на террасе, хотя и он,

и она видели, что я неподалеку. Это случилось через пару недель после падения миссис Питкерн. Он решил было отослать госпитальную сестру и нанять сиделку — ею-то и оказалась Дини Лауэр, — а мисс Питкерн была категорически против, считая, что сама может ухаживать за матерью. Она так кричала, что медсестра из окна второго этажа попросила ее вести себя потише. И вот еще что. Мисс Питкерн ненавидит мужчин и прямо заявляет об этом. Может, мне невольно хочется иногда с ней сквитаться, потому и кажется, что я ее тоже ненавижу.

Вулф поморщился.

— У нее часто бывают припадки?

— Не сказал бы. Хотя всего могу и не знать, ведь я нечасто бываю в доме. Думаю все же, что не понимаю ее.

— И не старайтесь, она того не стоит. Мне от вас нужно не понимание, а какой-нибудь факт, скандальный факт, связанный с мисс Питкерн. У вас найдется такой?

Гас изумился:

— Вы имеете в виду ее и Дини?

— Кого угодно, и чем хуже, тем лучше. Клептомания, наркотики, азартные игры, совращение чужих мужей и жен, шулерство…

— Ничего такого я не знаю, — Гас на минуту задумался. — Она все время ссорится и дерется… это поможет?

— Сомневаюсь. Каким оружием?

— Я не имел в виду непременно оружие, просто ссорится со всеми постоянно, с семьей, друзьями; она все лучше всех знает. Часто грызется с братом. Хотя это и не мудрено: видит бог, ее братцу явно чего-то не хватает.

— У него тоже комплексы?

Гас фыркнул.

— В семье говорят, что у него чувствительная натура. Да, так они говорят друг другу, знакомым и ему. Черт возьми, у меня тоже чувствительная натура, но я не трещу об этом на каждом углу! Что ни час, у него меняются настроение и капризы. Он ни черта не делает, даже цветы не собирает. У него за спиной четыре колледжа, его выкинули поочередно из Йеля, Уильямса, Корнелля и Огайо.

— За что? — У Вулфа загорелись глаза впервые за всю беседу. — Это могло бы помочь.

— Не имею понятия.

— О боже! — простонал Вулф. — Неужели у вас нет любопытства? Хороший компрометирующий факт против сына господина Питкерна в нашем деле может оказаться полезней, чем против его дочери. Неужели у вас не найдется хоть одного?!

Гас снова надолго задумался, и Вулфу пришлось подтолкнуть его:

— Может, причиной его исключений из колледжей были амурные похождения?

— Ну что вы! — фыркнул Гас. — Если в лагере нудистов мужчин и женщин построить в две шеренги, он не отличит одних от других. Он пол различает только по одежде. Не скажу, что он дебил — соображать он соображает, но голова его занята все время чем-то другим. Что касается комплексов…

В дверь неожиданно постучали. Я подошел и распахнул ее. На пороге стоял Дональд Питкерн.

Мне удалось рассмотреть его раньше, днем, но теперь я получил возможность сверить первые дневные впечатления. Дональд не выглядел излишне чувствительным, но как знать, в каком он был настроении. Комплекцией мы были схожи, но без ложной скромности могу утверждать, что выгляжу достойней. Младшему Питкерну, на мой взгляд, не хватало подтянутости. У него были темные, глубоко посаженные

глаза с застывшим в них выражением неуверенности и довольно приятное лицо.

— Ты здесь, Гас? — задал он первый и не самый умный вопрос.

— Да, я здесь, — подтвердил Гас.

Моргая непривычными к свету после кромешной уличной темноты глазами, Дональд повернулся к Вулфу. Видимо, после столь неудачного начала он решил быть кратким:

— Нам показалось странным, что вы так долго упаковываете вещи Энди. Вы ведь этим, кажется, собирались заняться, но здесь что-то не похоже на сборы.

— Нас прервали, — сообщил Вулф.

— Это я заметил. Но было бы неплохо, если бы вы наконец приступили к делу, не так ли?

— Совершенно с вами согласен. Прямо сейчас и начнем. Я рад, что вы зашли, мистер Питкерн. Это дает нам возможность немного поболтать. Конечно, это не обязывает вас…

— У меня нет настроения болтать, — извинился Дональд. Он повернулся и вышел.

— Видите? — сказал Гас. — В этом он весь. Папочка приказал прогнать вас, он сделал это, и больше ни гу-гу.

— Чувствительные люди такие непредсказуемые! — вздохнул Вулф. — Поспешим. Я хотел бы убраться отсюда прежде, чем явится сам Питкерн. Что вы можете сказать о нем? Не его внешнее описание, оно мне знакомо, а то, что вам известно о нем. Днем у меня сложилось впечатление, что он, в отличие от сына, не спутает женщину с мужчиной.

— Еще бы! — хмыкнул Гас. — Даже с закрытыми глазами и на расстоянии мили.

— Вы говорите так, будто у вас имеются доказательства.

Гас открыл было рот, но ничего не сказал, а прищурился и забегал глазами.

— Ну вот, — сказал он. — Вот. Теперь вам нужны доказательства.

— Вовсе нет. Я не настаиваю на фактах. Мне будет достаточно ваших предположений.

Гас глубоко задумался. Наконец махнул рукой:

— Ладно, черт с ним. Я был зол на вас, хотя вы ничем не обязаны Энди. Я ничего не потеряю, если найду другую работу. В общем, он придушил однажды девушку.

— Мистер Питкерн?

— Он.

— Насмерть?

— О нет! Слегка придушил, так точнее. Ее зовут Флоренс Хефферман. Ее родители жили в развалюхе на Гризи-Хиллз, а теперь имеют хорошенький домик с участком в тридцать акров в долине. Вряд ли сама Флоренс догадалась прижать его, скорее всего с подачи своего отца. Я точно знаю, что за те тридцать акров была уплачена двадцать одна тысяча долларов, да и сама Флоренс после этого уехала в Нью-Йорк далеко не бедной. Откуда на них свалились такие деньги, если это не отступные Питкерна? Существуют две версии. По одной он был без ума от Флоренс и дико ревновал, считая, что она носит не его ребенка. Так Флоренс рассказывала своей лучшей подруге, с которой я близко знаком. По другой версии он психанул, когда его стали шантажировать по-крупному. Это тоже рассказала сама Флоренс, но уже после отъезда в Нью-Йорк. Возможно, вторая версия показалась ей достоверней. В любом случае он ее тогда сграбастал неслабо, я сам видел следы на шее.

— Так! — По довольному лицу Вулфа можно было предположить, что ему только что подарили тридцать акров земли под орхидеи. — Когда, вы говорите, это произошло?

— Года два назад.

— Вы знаете, где теперь мисс Хефферман?

— Конечно. Я могу уточнить ее адрес в Нью-Йорке.

— Отлично. — Вулф шутливо погрозил Гасу пальцем и продолжил: — Я сказал, что не настаиваю на доказательствах, но мне важно, что из сказанного — установленный факт, а что — сплетни.

— Никаких сплетен, это все факты.