Дверь в подвал
Шрифт:
– Как ты оказалась сегодня на складе?
– требую я. Тот лимит терпения, который позволял мне спокойно держаться рядом с ней, подошел к концу. Она – коп или была им когда-то. Большинство детективов не занимаются доносами в участок. Мне нужно знать, почему она следила за Келлером.
– Келлер, кем бы ни был этот человек, убил мужа моей клиентки, - наконец, произносит она.
Я изучаю ее лицо.
– Дженнифер Майер – твоя клиентка.
– Да.
Я знал, что Келлер охотился за Майером. Келлер должен был выйти из укрытия,
Но жена Майера - представляет собой поразительное открытие.
Я прихожу к выводу, что эта женщина говорит правду. По большей части. Я бросаю черный бумажник к ее ногам и разворачиваюсь, чтобы взять свечу. Я подхватываю ее с пола, и между лопатками простреливает боль. Стиснув зубы, я достаю зажигалку и смотрю на нее. С моей точки зрения проблема ясна.
– Тебе нужен свет. Мне нужны ответы, - я щелкаю зажигалкой. Маленькое пламя танцует между нами, отбрасывая дрожащие тени на стену.
– Что тебе известно о Милтоне Майере?
Она щурится, пытаясь заглянуть за пламя. Я держу зажигалку справа от себя, чтобы свет не падал на мое лицо.
С обреченным вздохом она скрещивает руки на груди, задирая разорванную рубашку, чтобы обнажить еще больше кожи.
– Сегодня была моя первая ночь на этом деле. Меня наняла жена Майера, чтобы подловить его на измене.
Правдоподобно. Майер был не просто мошенником. Он был мерзким, садистским дьяволом.
– Но вместо этого, - продолжает она, - я увидела, как Майера застрелили.
– И твое храброе маленькое "я" последовало за убийцей, чтобы поймать его и приписать к своим заслугам, - рассуждаю я.
Она слабо кивает.
– Но ты стала свидетелем не одного, а двух убийств. Это дерьмовая удача для бывшего копа.
Последняя фраза поднимает ей настроение, расходуя остатки энергии.
– Я рассказала тебе то, что ты хотел знать. И я не представляю для тебя угрозы. Ведь я не коп.
– Но ты знаешь, как меня зовут, и где я живу, - я позаботился о том, чтобы она владела этой информацией, и моя совесть была чиста. Я не могу рисковать, не обрубив концы.
Ее дыхание участилось.
– Ты больной ублюдок. Я ничего не знала о тебе, пока ты сам не рассказал. Отпусти меня. Я не скажу ни слова. Да, я бывший гребаный полицейский. Ты прав. Но меня вышвырнули из полиции. Так что даже если я что-то скажу, мне все равно никто не поверит.
Я зажигаю фитиль. Свеча потрескивает маленьким пламенем, освещая темное помещение. Я ставлю свечу на каменный пол и лезу в карман.
Ее глаза расширяются при виде моей монеты.
– Это правда, Мак. Я не...
– Не называй меня так.
Я подбрасываю монету один раз, заставляя ее замолчать.
– Ты сама себя привела сюда. Ты видела слишком много. На складе я дал тебе возможность уйти, но твои дурные привычки копа взяли верх. Тогда у меня не было другого выбора, кроме как взять тебя с собой, - я снова подбрасываю монету.
– Но я же разумный человек. Теперь я могу дать тебе другой выбор.
Ее горло сжимается, когда она сглатывает.
– Есть кое-что, что я должен сделать, - говорю я, делая шаг вперед. Она отодвигается от меня, пятясь назад.
– Одна очень важная вещь, которую я не могу позволить тебе испортить. Так что выбор за тобой, Мак. Орел - я сохраню тебе жизнь, пока не закончу свое дело. И потом отпущу тебя. Или решка - я убью тебя прямо сейчас. Избавлю себя от лишних хлопот, поскольку ты уже доказала, что приносишь достаточно проблем.
Ее спина упирается в стену. Деваться некуда.
– Или ты можешь просто отпустить меня сейчас.
Я улыбаюсь. Она симпатичная. В каком-то безумном смысле.
– Ты готова?
Она все еще здесь. Ее темные глаза сверлят меня насквозь.
Я подбрасываю монету в последний раз.
Она не ждет, пока я ее поймаю, и принимается дергать за цепь.
Я ловлю монету и качаю головой.
– Дерьмо.
Я бросаюсь к ней, и она отпускает цепь, а ее руки поднимаются в защитном жесте. Надо отдать ей должное, она не кричит.
– Пожалуйста... не надо.
В последнее время я слишком часто рисковал. Я либо старею, либо устаю. Наверное, и то, и другое. Мне нужно очистить место преступления до утра, а я не могу этого сделать, пока эта женщина бродит по моему подвалу. Одна женщина не сможет остановить то, что я начал.
Схватка завязывается мгновенно. Она набрасывается на меня, как дикий зверь, вцепившись всеми зубами и когтями.
Она умудряется пустить мне кровь, впиваясь ногтями в шею, как дикая кошка, прежде чем я успеваю схватить ее за запястья. Я придавливаю ее своим телом, прекращая борьбу.
Ее глаза широко распахнуты, дыхание настолько учащенное, что я боюсь, как бы она не потеряла сознание, но она не отводит взгляда. Она смотрит мне прямо в лицо. Я не уверен: то ли это любопытство сквозь ужас, то ли ее натура полицейского, желающего запомнить черты лица... но она не моргает.
Флипизм для большинства - это философия обмана. Это не религия или вера. Подбрасывание монеты - верный способ не подвергать сомнению мои решения. Как будто мне бросают вызов прямо сейчас, когда я смотрю в ее немигающий взгляд.
– Это первый раз, когда я не позволяю монете принимать решение, - в моем голосе звучит тихая угроза.
Ее грудь вздымается, дыхание обдувает мое лицо.
– Не заставляй меня пожалеть об этом, - я отпускаю ее руки и делаю шаг назад.
Ее тело дрожит, уровень адреналина зашкаливает. Она падает на пол, натягивая рубашку на колени. Ткань порвалась еще сильнее. По ее щекам текут слезы. Но она не рыдает. И не боится - пока нет. Полное осознание ситуации, в которой она оказалась, настигнет ее позже. Насколько близко она подошла к смерти.