Дверь в подвал
Шрифт:
Если я буду действовать в соответствии со своими импульсами, то рискую превратиться в того, за кем охочусь.
Эта мысль отрезвляет меня.
Вода отключается, и я открываю глаза, немного успокоившись. Я хватаю полотенце с вешалки. Когда я оборачиваюсь, мое сердце пропускает стук.
Обнажена и лишена обычной жесткой оболочки, которой привыкла защищаться. Сейчас она не похожа ни на напарника дьявола, ни на грязного копа. Или даже плохого человека. СС нее слово содрали всю грязь и скверну. Полностью обнажена. И уязвима.
Она
Иисус. Какое-то возбужденное животное, словно почувствовав запах крови, начинает биться внутри меня, метаться, пытаясь выбраться наружу и добраться до нее. Я хватаюсь за стойку и чуть не отрываю ее от стены.
Если она раньше не боялась меня, то ей стоит начать прямо сейчас.
Я слышу ее резкое дыхание, и маска равнодушия сползает с ее лица. Она ведет какую-то внутреннюю войну, я знаю это. Потому что вижу битву, бушующую в ее сверкающих глазах. Она напугана или взволнована, обнаружив во мне слабость?
– Не двигайся, - я делаю шаг вперед и протягиваю полотенце, приближаясь к ней, как к хрупкому лесному существу, которое можно спугнуть неосторожным движением. По правде говоря, если она сделает что-нибудь, отдаленно сексуальное, например, вздохнет, я могу наброситься на нее.
Она оборачивает полотенце вокруг своего тела, заправляя уголок в декольте, как это делают женщины. Это был настолько женственный жест, что у меня перехватывает дыхание.
У меня нет практики общения с женщинами. Я и есть то ужасное существо, которым она меня называет. Жизнь, посвященная мести, не оставляет места ни для отношений, ни даже для секса. Я многим обделен и развращен. И это мое наказание.
Я поднимаю взгляд и сосредотачиваюсь на уязвимости, которую вижу в ее глазах. Возможно, это просто хитрая тактика. Предложив свое тело, она не получила никакого результата, поэтому, возможно, нащупывает сейчас другие подходы ко мне. Пытаясь отыскать слабые места монстра.
Не теряя бдительности, я открываю аптечку и достаю перекись водорода и бинты.
– Позаботься о своих руках, - я поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты, но останавливаюсь с открытой дверью.
– Просто сделай это. Не трать время на попытки сбежать. Так ты только сильнее навредишь своим рукам.
Я хватаю стопку старых журналов со стойки и прижимаю их к дверному косяку, с силой закрывая дверь. Убедившись, что ей будет трудно выбраться из комнаты... или мне вернуться к ней. Я опускаюсь на пол и прижимаюсь спиной к твердой деревянной опоре. А затем начинаю считать.
Один дом. Один подвал. Одна женщина.
Последний дьявол, которого надо убить.
Я оцениваю ситуацию, возвращая себе контроль.
Если я уже сейчас настолько слаб, как, черт возьми, я смогу пройти через это до самого конца?
Нет, это что-то другое. Совершенно другой сценарий.
А практика оттачивает навыки до совершенства.
Я смотрю на часы, заставляя себя сосредоточиться на цели. А затем за моей спиной раздаются крики.
Я вскакиваю и поворачиваю ручку, но дверь заклинило.
– Дерьмо, - я отступаю и пинаю ее, еще раз, прежде чем она раскалывается. Макенна балансирует на ванне, бьется о стены и зовет на помощь.
Я шагаю внутрь. Здесь нет ни окон, ни соседей.
– Никто тебя не услышит.
Она поворачивается ко мне, тяжело дыша от напряжения. В руках она сжимает ножницы, направляя их в мою сторону лезвиями.
Вот и результат моей собственной глупости. Я скрещиваю руки на груди, не испытывая никакого веселья.
– Знаешь, у меня есть работа. Вещи, которые я должен делать... помимо необходимости нянчиться с сумасшедшей женщиной, одержимой желанием убить меня.
– Тогда отпусти меня. Ты меня не убьешь. Если бы это было так, ты бы это уже сделал, - она спрыгивает с края ванны и нерешительно делает шаг вперед, ее мокрые волосы рассыпаются по плечам.
– Я не собираюсь облегчать тебе задачу. Ты не можешь вечно держать меня взаперти. Есть только два варианта, Истон. Убей меня или отпусти, - она с вызовом поднимает брови.
Тяжело вздохнув, я роюсь в кармане и достаю монету, которую всегда ношу с собой. Серебряная монетка была единственной вещью, которую копы нашли на моей сестре, когда обнаружили ее тело. Один гребаный четвертак
– Почему ты думаешь, что я не убью тебя?
– спрашиваю я.
Она моргает. Вскидывает ножницы выше.
– Ты хочешь отомстить. Причины я не знаю. Но это не имеет ко мне никакого отношения.
Я сжимаю монету между большим и указательным пальцами.
– Выбирай сама.
Она отрицательно качает головой.
– Нет.
– Да, Мак. Скажи мне. Ты хочешь знать, что я сделал с твоим любовником, поэтому постарайся, чтобы это случилось. Все в твоей власти. Ты хочешь быть свободной, и единственное, что необходимо, это сделать выбор.
Ее широко распахнутые глаза скользят с меня на монету.
– Орел - и ты скажешь мне, где тело Хадсона, а решка - ты освободишь меня.
Смех вырывается из моей груди.
– ЯЯ, должно быть, выгляжу, как большой и тупой ублюдок. Поверь мне, это не так. Должен быть рычаг давления. Это азартная игра. Выбор должен быть равнозначным. Ты должна чем-то пожертвовать.
Она сглатывает, ее лоб нахмурен от раздумий.
– Отлично. Орел - скажешь мне, где Хадсон. Решка...
– она поднимает глаза на меня. – Решка - и ты меня убьешь.
Черт возьми.
Я провожу рукой по волосам. Она смотрит на меня в ожидании моего следующего шага. Она не смотрит на меня так, как другие. С этим агрессивным, испуганным взглядом, ужасающе очевидным. Или как те, кто старается вообще не смотреть. Взгляд устремлен куда угодно, только не на мои шрамы.
Но она их видит.