Дверь в подвал
Шрифт:
– Ты слишком много видела.
Сидя на мокрой земле, я застряла между стеной дождя и дьяволом, стоящим надо мной. Я поднимаю глаза, убираю пряди волос с лица, чувствуя, что грязь оставляет следы, и всматриваюсь в черты его лица.
Я вижу его - смотрю прямо в его холодные глаза. Невозможно ошибиться – они льдисто-голубые.
Те самые.
Переулок освещается вспышкой, словно от удара молнии. Мое дыхание перехватывает, как это было много месяцев назад во время шторма, и я с тошнотворной ясностью осознаю,
А теперь он собирается убить меня.
Глава 4
Он.
Люк.
Как трудно заставить кого-то исчезнуть?
С социальными сетями, GPS, потоковой передачей новостей двадцать четыре на семь практически невозможно пропасть с радаров в наше время.
Я уже три года в отъезде, а обо мне до сих пор пишут, что я пропал без вести. Мне удавалось скрываться, но всегда существует угроза разоблачения.
Постоянная внимательность записана на подкорке, словно вшита в меня.
Тик-так. Внутренние часы отсчитывают срок моей годности.
Джек Келлер был всего лишь одной помехой в этой тикающей бомбе замедленного действия. Он превратился в отработанный механизм, погасший на мертвой земле.
Я осторожно перевожу взгляд на его распростертое тело, брошенное рядом с мусорным контейнером в переулке, словно мешок с отходами. Установка. Ярость все еще кипит в моих венах, его смерти недостаточно, чтобы утихомирить бесконечный бунт в моей голове.
От тела нужно избавиться.
Замести следы. Так можно остаться в безопасности под этим радаром.
Если вы собираетесь кого-то убить, то проверните это дело так, чтобы полностью избавиться от тела. Или же этот кошмар никогда не перестанет преследовать, и всегда будет находить вас.
Хлюпающий звук привлекает мое внимание, и я вспоминаю о женщине.
Она все еще здесь, и с ней нужно разобраться.
Я обуздываю огненную потребность уничтожать и сосредотачиваюсь на внутреннем подсчете. Одно тело, один мусорный контейнер, один переулок. Две жизни. Одна смерть.
Она не подходит.
Не сможет насытить чудовище.
Счет помогает утихомирить ярость и успокоить противоречивые воющие друг с другом части моей личности.
Когда безумие в моей голове проходит, я снова могу смотреть на нее. Одетая в джинсовую куртку, пропитанную дождем и грязью, она медленно отступает назад, маленькими шажками увеличивая расстояние между нами.
– Стой.
Она мгновенно подчиняется. Когда она поворачивается, я получаю возможность изучить ее лицо: ее мягкие черты напряжены от гнева. Не от страха, хотя ей следовало бы бояться. Она изучает меня так же пристально, яростное выражение портит ее красивое лицо. Может быть, она просто в шоке.
– Тебе здесь не место, - вновь повторяю я то, что говорил ей раньше, и теперь верю в это еще больше, чем когда-либо. И тогда я принимаюсь рассуждать вслух: - Ты меня пнула, - я почти улыбаюсь, но это было бы неуместно, учитывая ситуацию.
Она приподнимает бровь, но ничего не говорит. Ее темные волосы промокли, прилипнув к щекам и шее. Под курткой заметен ремень кобуры для оружия. Черные ресницы блестят от капель дождя, когда она моргает. Я смотрю мимо всего этого, в ее глаза, глубоко погружаясь в эти темные омуты, чтобы найти ответ о ней.
Насколько трудно будет заставить ее исчезнуть? Кто ждет ее? Мать, отец, муж? Ребенок? Нет. Я так не думаю. Эти пустые, почти черные, радужки не отражают заботы о других. Она не боится за свою жизнь.
Она одна.
Иначе зачем бы она стояла здесь посреди ночи и в грозу? Она сама по себе.
Если бы кто-то зависел от нее, она бы умоляла сохранить ей жизнь. Увидев то, что я могу сотворить с человеческой жизнью, она должна была умолять, торгуясь, чтобы выжить. Мой пытливый взгляд не сочетался с хладнокровным настроем.
– Кто ты такой?
– спрашивает она, и ее дыхание туманит свежий ночной воздух.
– Зачем ты его убил?
– ее взгляд скользит от меня вниз к охотничьему ножу, который привязан к моей ноге.
Она вся дрожит. Промокшая под холодным дождем, с бурлящими в венах адреналином, она всего с нескольких мгновениях от потери самоконтроля.
У меня не было времени ждать, когда ее, наконец, накроет. Я двигаюсь быстро. Она пытается отступить, но ее рефлексы уже не так остры. Я пригибаюсь ниже в земле, обхватываю ее за слишком тонкую талию и перекидываю через плечо
Она кричит, пинаясь и царапая мою спину. Но я ничего не чувствую сквозь куртку.
– Отпусти меня! Какого хрена?
– Заткнись, - отчаянье и мольба растворяются в моем низком рыке. Но отсрочка длится лишь мгновение, прежде чем она снова начинает бороться.
Она извивается всем телом, елозя вдоль моей спины. Я перехватываю ее хрупкий стан, но боюсь, что могу сломать ее кости. Это секундное колебание дорого мне обходится, и она выскальзывает, освобождаясь и тяжело приземляясь на землю.
– Проклятие, - я делаю шаг к ней.
Она отползает на четвереньках по лужам. Прозрачная вода заливает ее длинные волосы и лицо. Я тянусь к ее лодыжке, и она пинает меня, нанося ощутимый удар ботинком по моей голени. Черт, это больно, но я все равно хватаю ее за ногу и тащу назад.
Ее крик отдается глухим резонансом в переулке, который играет роль идеального акустического пространства, чтобы заставить ее бояться. Она бросается угрозами и грязно ругается. Монстр. Животное.
Убийца.