Дверь в полдень
Шрифт:
— Давай устроим.
— А как? Тарелку здесь сажать нельзя — в грязи забухнет, а наверх его иначе как на веревке не поднять, а на веревке болтаться он не согласится.
— А его никто спрашивать не будет, — ухмыльнулся Мстислав.
— С кем это ты шепчешься? — подозрительно спросил Ярослав.
— Сейчас узнаешь. Выходи из храма.
— Зачем это? Колдовать собрался?
— Выходи! — рявкнул Мстислав.
Получилось неубедительно. Когда тебе всего восемнадцать лет (с учетом времени, проведенного в будущем — девятнадцать), очень трудно рявкнуть внушительно, так, чтобы проняло бывалого вояку.
— Выходи, змей, а не то хуже будет! —
Ярослав ехидно ухмыльнулся и спросил:
— Неужто родного дядю расстреляешь?
Мстислав обратился к москомпу:
— Так ты говоришь — не успел предать?
— Я не могу точно интерпретировать его поведение, — замялся москомп. — Это только предположение…
— Сам как думаешь — предаст или нет?
— Думаю, предаст. Я не вполне уверен…
— Да с кем это ты шепчешься все время? — раздраженно спросил Ярослав.
— Не твое дело! — огрызнулся Мстислав. — В последний раз прошу по-хорошему — выходи. Пристрелю как бешеного пса.
Мстиславу показалось, что Ярослав побледнел. Точно судить об этом не позволяло освещение.
— За что? — спросил Ярослав. — Христом богом клянусь — не рядился я с монголами и о твоем отце ни словом с ними не обмолвился.
— Не врет, — сообщил москомп.
— Тогда выходи, — потребовал Мстислав.
— А ты поклянись, что не причинишь мне никакого вреда.
Мстислав вздохнул и сказал:
— Христом-богом клянусь.
Ярослав вышел из врат храма, огляделся и сделал замысловатый жест рукой. В тот же миг Мстислава кто-то ошеломил. Точнее, не кто-то, а один из отроков, сумевший незаметно подкрасться сзади, пока Мстислав увлекся разговором. Шлем из будущего смягчила удар, Мстислава просто сильно качнуло вперед, он потерял равновесие и упал на одно колено. Тут же последовал удар сапогом по руке, бластер выпал и отлетел далеко в сторону.
Мстислав перекатился через плечо и врезался боком в ноги второго отрока, тот упал прямо на него и придавил своим телом. Мстислав потянулся к голенищу, но засапожного ножа там не было. В бронекостюме сапоги являются продолжением штанов, там нет места, куда можно спрятать нож.
— Кончайте его, — послышался голос Ярослава.
Мстислав попытался выбраться из-под бестолково ворочающегося отрока, но это никак не удавалось. Краем глаза Мстислав видел, что к нему приближается второй отрок, да еще по ступеням кто-то поднимается…
— Москомп! — крикнул Мстислав.
В воздухе вжикнула серая молния и перед лицом приближающегося воина зависло серое железное яблоко.
— Назад! — угрожающе прорычал нечеловеческий голос компьютера.
Воин ахнул и испуганно отшатнулся. Другой отрок, барахтающийся на Мстиславе, замер в изумлении, и это спасло Мстиславу жизнь.
Мстислав ужом выскользнул из-под противника и, не вставая на ноги, на четвереньках рванулся к бластеру. Ярослав с неожиданным для своих лет проворством метнулся наперерез и пнул бластер сапогом. Бластер улетел во тьму.
— Даю целеуказание, — сказал москомп в наушниках Мстислава.
На внутренней поверхности шлема появился красный крест. Мстислав перекувыркнулся, вскочил на ноги, спрыгнул с высокого крыльца, упал, но сразу поднялся и побежал к тому месту, на которое указывал крест. В бок ударила стрела, отразилась от брони, но чуть не сбила Мстислава с ног. От второй стрелы Мстислав исхитрился увернуться, а в следующий миг он добрался-таки до бластера. Схватил бластер, крутанул регулятор, придавая пулям наибольшую возможную мощность, и выстрелил во тьму, откуда летели стрелы и где светились метки целеуказания, заботливо предоставленные москомпом.
Вспышка была ослепительной. Забрало шлема потемнело, защищая глаза Мстислава, а наушники приглушили звук взрыва, защищая уши. А вот охранники великого князя, не имевшие такой защиты, прямо-таки остолбенели. В смысле, остолбенели те охранники, которых не разметало взрывом.
Ярослав застыл на крыльце, как соляной столб из библии. Мстислав поймал его в прицел и прошептал:
— Иуда.
И нажал на спуск.
— Скромная квартирка, — сказала Елена. — Бедновато вы жили в начале века. Да и без роботов, наверное, тяжело приходилось. Полы вручную моешь?
— Обычно жена моет, — ответил Колян. — Я пылесошу.
— Вручную? Бедненький… Кстати, давно хотела спросить — почему ты сегодня такой грустный? Что-то случилось или просто устал?
Колян пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — Скорее, устал. Очень трудно ничего не делать, когда все вокруг суетятся.
Елена издала нечленораздельный звук и хлопнула себя по лбу.
— Так вот в чем дело! — воскликнула она. — А я-то думала… Извини, Коля, я и не подумала, что ты так все воспримешь. Я дура. Тебе надо дать поработать самостоятельно. С завтрашнего дня мы разделимся, ты попросишь москомп доставить тебе еще одну тарелку и мы поделим цели. Желудевского, ты уж извини, я тебе не отдам, с ним тебе не справиться, а вот Бен Ладена, например… Хочешь лично замочить террориста номер один? Или, если хочешь, либераста какого-нибудь пристрели, из тех, что иностранным разведкам с потрохами продались. Идешь в будущее, читаешь книжки, отделяешь дураков от предателей и вперед.
Колян страдальчески скривился.
— Не понимаю я тебя, — сказал он. — Посмотришь — нормальная женщина, а как ляпнешь что-нибудь…
— Это параноидальный невроз в начальной стадии, — спокойно сказала Елена. — Лечение пока не требуется. По идее, он не должен прогрессировать, но сильный стресс, да еще без поддержки психолога… А что, я уже похожа на сумасшедшую?
— Не то чтобы похожа… Но иногда ты становишься такой кровожадной, прямо зверь в человеческом облике.
— В каждом из нас сидит зверь, — улыбнулась Елена, но тут же стерла улыбку с лица и продолжила уже серьезно: — Большинство людей стараются его не замечать, но не всем это удается. А когда ты работаешь в спецназе, от зверя никуда не спрятаться. Как бы ты ни отворачивался, он всегда найдет способ показать себя во всей красе. Я уже давно не пытаюсь прятаться от него. Зачем? Я — это я, мой зверь — тоже часть меня. Если хочешь, можешь считать, что я добрая и пушистая, но тогда время от времени тебе придется разочаровываться. Либо, если хочешь, ты можешь просто уйти, точнее, я могу уйти, это ведь твоя квартира. Хочешь, чтобы я ушла?
— Как тебе сказать… — замялся Колян. — Пожалуй, нет. Но иногда ты меня очень сильно пугаешь.
— Я пугаю всех, — сказала Елена. — Это моя судьба. Я знаю, в чем дело — люди видят во мне то, чего боятся в себе. Я очень сильная женщина, у меня есть талант к боевым искусствам и ко всему прочему я красива. Если смотреть на меня издали, я выгляжу как идеальная женщина, любой нормальный мужчина смотрит на меня и думает: «Эх, я бы ее трахнул». Но когда доходит до дела, мужики пугаются. На зверя хорошо любоваться издали, но когда сталкиваешься с ним вплотную, ты понимаешь, насколько он опасен.