Дверь в преисподнюю
Шрифт:
— Спасибо, батюшки, выручили вы нас, — чуть не в пояс поклонился Длиннорукий.
— Такова наша работа, — ответил Пал Палыч и скрылся в недрах кареты. Тройка развернулась, хотя на столь узкой дороге это было непросто, и понеслась в Царь-Город, где сподвижников Петровича ждало строгое, но справедливое наказание.
— Ну вот видишь, все обошлось, — Длиннорукий весело похлопал Петровича по плечу.
— Еще обошлось ли, — проворчал тот.
Князь закинул за плечо узелок с ворованными ложечками, и они с Петровичем поплелись дальше по темной дороге.
ЭПИЛОГ
Прошло около двух месяцев. В королевском
Сколь ни уговаривали боярина Василия, на свадьбу прибыть он не смог, так как многочисленные дела требовали присутствия частного детектива Дубова в Кислоярске. Зато почетной гостьей на торжествах была Надежда Чаликова. В начале официальной церемонии она даже, по настоятельной просьбе Александра переодевшись в наряд пажа, помогала нести длинный шлейф на платье счастливой невесты, а потом, уже в обычном наряде, сидела за столом для почетных гостей.
Разумеется, не обошлось празднество и без благородных рыцарей, провозглашавших здравицы и за Его Величество короля Александра, и за Ее Величество королеву Катерину, и за будущих наследников, и за всех присутствующих и отсутствующих — как по отдельности, так и совокупно.
Среди «совокупно отсутствующих» числилась и княжна Ольга: дела не позволили ей приехать лично, и законное правительство Белой Пущи представлял боярин Перемет. Правда, посланник Ольги не столько пировал, сколько, пользуясь удачным случаем, вел переговоры с посланцами других стран, также прибывшими на свадьбу.
Однако же, несмотря на занятость, боярин Перемет нашел время побеседовать с Надей. Встреча состоялась в бывшем рабочем кабинете Виктора, который Александр предоставил Перемету для его дипломатической миссии. Боярин рассказал, что союзным Ольге войскам Кислоярского царства удалось «выбить» упырей из нескольких приграничных деревень, где тут же было объявлено о восстановлении законной власти князей Шушков.
— Полкан уже думает, как бы расширить освобожденные земли, — рассказывал Перемет, — а княжна даже поставила в воду несколько веток, чтобы весной пересадить их в землю на местах вырубленных Григорием рощ. И это только начало! А мне вот приходится мотаться по всему свету. Не успеваю, знаете ли. Лошади так медленно везут — то ли дело, когда мы были Змеем Горынычем!
— Попросим Чумичку — может, он вернет вас в прежний облик, — пошутила Надя. Перемет лишь улыбнулся в ответ.
— Да, кстати, — вспомнил Ольгин посланник, — а отчего я не вижу здесь княжны Марфы? Мне велено передать ей поклон и послание от сестры.
— Виктору сюда хода нет, а Марфа без него ехать на свадьбу не захотела, — объяснила Надя. — Но я собираюсь на днях посетить их уединенное жилище, и если вы мне доверите, то передам и поклон, и послание.
— Такая скромность княжны Марфы, конечно же, весьма похвальна, — вздохнул Перемет, — но, боюсь, ей придется ради нашего общего дела прервать уединение. Я, правда, не видел послания Ольги, но догадываюсь, о чем идет речь. Недавно упыри устроили пышные похороны Марфиных костей, и появление живой княжны очень сильно посрамило бы их в глазах всего мира.
— Я постараюсь убедить княжну Марфу, — сказала Надя.
— Это должно еще сильнее усилить брожение в Белой Пуще, — понизил голос Перемет. — Уже сейчас чуть не всякий день к Ольге тайно приезжают посланники от высокопоставленных
— Понятно, они хотят это сделать сами и сверху, чтоб не допустить снизу, — как бы про себя заметила Чаликова.
— Что-что? — не разобрал Перемет. — А скажите, Надежда, как поживает наш избавитель Иван-царевич?
— Иван-царевич? Жив и здоров, — коротко ответила Надя. Подробнее распространяться она не стала, иначе пришлось бы начинать с тринадцатого века, разделения реальности на две, нашу и параллельную, затем плавно перейти к Гороховому городищу и прочим чудесам — а у ее собеседника явно не было времени все это слушать. Как и то, что Наталья Кирилловна, вопреки опасениям Ивана-царевича, довольно быстро включилась в современную действительность Покровских Ворот и с помощью своего названного правнука и супругов Белогорских постепенно входила в роль хозяйки усадьбы. Надя улыбнулась, вспомнив, как во время последнего посещения встретила в окрестностях Покровских Ворот баронессу Хелен фон Ачкасофф, которую по причине поразительного сходства поначалу приняла даже за баронессу Наталью Кирилловну. Госпожа историк задумчиво бродила по лужайке с металлоискателем — видимо, надеялась отыскать еще один клад.
— Скажите, а что боярин Василий? — оторвал Надю от воспоминаний боярин Перемет.
— Боярин Василий? Он делает свое дело, и весьма успешно. — Это также была истинная правда, хотя Надя не стала уточнять, на каком именно поприще боярин Василий достиг своих успехов.
— Э, да вот вы где! — внезапно раздался над ухом Надежды неповторимый голос Беовульфа, отчего она даже вздрогнула. — Мы тут за вас чары подымаем, а вас и нету!
— Извините, господин Беовульф, у нас тут был важный разговор, — с улыбкой ответил Перемет.
— Какие еще разговоры?! — удивился славный рыцарь. — Вот-вот полночь пробьет, идемте скорее Новый Год встречать!
— Ну, идемте, — согласился Перемет, нехотя вставая из-за стола.
— Да-да, разумеется, — вскочила Надя.
— Это у нас древний обычай — играть королевские свадьбы на Новый Год, — говорил Беовульф едва поспевающим за ним Чаликовой и Перемету. — Еще королевич Георг… Вы слышите?
Надя напрягла слух — и услышала приглушенный звон колоколов, означающий наступление полночи. Украдкой бросив взор на свои часики, она отметила, что до наступления Нового Года еще около получаса, но здесь, в мире, который Надя считала параллельным, отношение ко времени было несколько иным — тут оно, в зависимости от восприятия, могло и влачиться, будто старая кляча, и лететь быстрее ковра-самолета. А Новый Год наступал не тогда, когда это объявляла говорящая глава государства в общественном российском телевизоре, а по времяощущению королевского звонаря.
— Ну, скорее, скорее, — поторапливал Беовульф. И вдруг, будто по волшебству, они оказались в огромной зале, полной празднично накрытых столов и огромного множества людей, неподвижно стоящих вдоль стен. Помимо Александра и Катерины, тут были и рыцари, и поэты, и многочисленные гости, в большинстве своем Наде не знакомые. Старый Теофил стоял у открытого окна, через которое явственно долетали величественные звуки колокола.
— Не волнуйтесь, впустим Новый Год — и закроем, — шепнул Беовульф Наде, непроизвольно запахнувшей на себе пуховой платок — вообще-то в замке даже и с закрытыми окнами было не слишком-то тепло.