Дверь внитуда
Шрифт:
— Стерлядь в два кило поймали на троих и больше ни рыбешки, — хмыкнул Шамиль. — Зато ушица знатная получилась.
— Уха — это гуд, — согласилась я, мысленно сделав пометку в разделе меню от берегини — попросить у Анны Петровны сотворить рыбный супчик из иномирного продукта.
— О, бог обмана у скандинавов? — без перехода спросил любитель кроссвордов, наставив на меня карандаш.
— Локи, — машинально слетел с языка ответ.
Шамиль заскрипел грифелем, вписывая слово. Пока он священнодействовал, я быстренько, не дожидаясь следующего вопроса, взбежала по лестнице. Когда открывала кабинет, из сумочки раздалось жалобное пи-икс. Так и есть, со всей вечерней кутерьмой забыла поставить на
Зарядив кофеварку в кабинете, я включила компьютер, плюхнулась за стол и замерла, лениво созерцая, как покачивается голова у сувенирного болванчика, водруженного на полку Алинкой. Все спокойное, привычное, совершенно безопасное, никаких отравленных тортиков, ветхих балконов и машин без тормозов.
Прислушалась к себе, соображая, не шок ли у меня такой силы, что дал на выходе пофигизм буддийского разлива? Нет, кажется, стресса не было. В сравнении со всей катавасией вокруг двери ВНИТУДА частичное обрушение строения в непосредственной близости от меня казалось малостью, не затрагивающей основ миропорядка. Поднимать хай прямо здесь и сейчас, строчить жалобы в центр, то есть в «Перекресток», я не собиралась, зато вечером запланировала взять за грудки ЛСД и вытрясти из него информацию о статистической частоте разного рода катастроф, происходящих вокруг привратников. Вдруг пребывание у портала как-то их притягивает? Не в том плане, чтоб до смерти, а так, только пугает, своего рода постэффект сбившегося счетчика вероятностей. И не сказал хитрый птиц ничего в целях сбережения нервных клеток молодой необстрелянной привратницы. Машина у обувного, рыжая торопыга и ветхий балкон в версию в общем-то вписывались, зато из нее упрямо выбивался торт, посыпанный секретным ингредиентом.
Я еще поразмыслила, обкатывая версию загадочных эффектов и не менее таинственных доброжелателей, пока в кабинет не начали набиваться коллеги.
А потом работа закрутила кипучим водоворотом. Звонки, бумаги, болтовня с ребятами… Я настолько увлеклась, что из-за стола встала лишь ближе к обеду, чтобы отнести кучку отработанных договоров в бухгалтерию.
Пока работаю, на столе царит такой хаос, что коллеги приходят в ужас от одного наблюдения, но мне так удобно. Всегда знаю, что куда положила, откуда возьму и когда. Ну и что, что оно седьмое в правой косой стопке на левом краю! Не суть важно. Вот так! Но готовые документы предпочитаю сплавлять с рук, и чем раньше, тем лучше. Как только с подписи вернули, копии — в дела, а оригиналы — финансистам «для коллекции».
Так что, подхватив бумаги, потопала со второго на третий. По дороге еще и в комнату раздумий завернула, все равно по пути, чего время зря терять? А когда стояла уже у входа в бухгалтерию, услышала окрик с четвертого этажа:
— Геля?!
У нас так часто бывает, если кто тебя на лестнице увидел и захотел пообщаться, то могут орать как в лесу, пока своего не добьются. Наша культурная Вера Николаевна вечно выговаривает тому, кто попался на нарушении общественной тишины, если, конечно, поймает. Но поголовье злостных преступников не убывает.
В ответ на крик я развернулась и поспешила к лестничной площадке. Орать, не доходя до нее, все-таки не стала. Зато кто-то, не столь терпеливый, успел крикнуть в ответ на первый зов:
— Чаво?!
Эля. Наша Элеонора, кассир, девушка с красивым именем, гениальной памятью на цифры и совершенно деревенским прононсом, не истребленным никакими финансовыми вузами, задрала голову вверх. Легонько опираясь наманикюренными пальчиками о перила на площадке третьего этажа, выгнулась, любопытствуя, кто ее зовет. Еще раз повторила:
— Ну чаво-о? — и вдруг покачнулась, теряя равновесие, и полетела вниз по лестнице с такой скоростью, будто ее сильно-сильно толкнули в спину.
Дом под офис у нас сталинской постройки, потолки хорошо за три метра, окна большие, нарядно в совокупности с евроремонтом, только очень крутые лестницы с высокими ступеньками. У меня первое время, когда только пришла на работу, икры ног банально сводило, потом ничего, натренировалась, привыкла.
И теперь по этим ступенькам в босоножках на длиннющих шпильках летела сломанной куклой Эля, с паническим писком, застрявшим в груди. Завершая падение, девушка с размаху наткнулась головой на декоративную шишку в основании перил и… черт, кажется, проломила голову.
Я, бросив все бумаги на какой-то стул, понеслась вниз, туда, где на площадке второго этажа валялась тихо, как побитая собака, наша кассирша. Синие брючки Эли запылились, белая блузка обзавелась серыми пятнами, но куда ужаснее оказались красные пряди в светлых волосах, число которых множилось прямо на глазах.
Я не знала, если ли у нее еще какие-то травмы, однако, твердо помня с институтских времен, что при подозрении на травму позвоночника больного ни в коем случае нельзя перемещать, хватать и оттаскивать пострадавшую не стала.
Нахлынуло противное ощущение беспомощности, но тут же запястье почти обжег русалочий браслет. Как я могла о нем забыть, дура перетрусившая?! Пока на место падения не сбежался офисный народ, торопливо выпростала запястье из рукава и приложила к голове кассирши. Руку окатило таким жаром, будто ее в кипяток окунули, а потом я почувствовала Элю. Браслет, как бы это сказать, провел экспресс-диагностику точнее любого сканера и сейчас советовался со мной, спрашивая, какие травмы лечить в первую очередь. По счастью, позвоночник у девчонки не пострадал, зато голове досталось крепко, а еще она вывихнула лодыжку и сломала правое запястье.
«Голова — первым делом!» — мысленно попросила я у артефакта. Жемчуг замерцал, обволакивая Элю нежным сиянием, концентрирующимся вокруг прически, будто ореол святой. Число красных прядок перестало прибавляться. Я ощутила, как срастаются кости и рассасывается гематома, кровь свернулась, осталась самая малость — залечить рассеченную кожу. А вот тут я притормозила. Если увидят Элю в крови, а ран не найдут, объяснить происходящее будет сложно. Нет, царапину нужно оставить, а вот с исцелением лодыжки и руки стоило поторопиться. Я подхватила под мышки все еще пребывающую в блаженном неведении о своей участи девушку и попыталась волоком оттащить ее подальше от ступенек. Ох, мешок картошки был бы полегче, но есть такое слово «надо», и оно прибавило сил.
Одно дело, если ее и меня увидят на площадке, тогда рассказать убедительную байку про то, что Элеонора навернулась внизу, будет несложно, и совсем другое, если ее увидят в таком виде, раскинувшейся практически на лестнице.
Повезло, транспортировка пострадавшей обошлась без свидетелей. С переломом чудесная браслетка покончила быстро, а вот с простым растяжением вышла накладка. Мягкое свечение уже не было таким интенсивным. Словно заряд в магических батарейках чудесного браслета заканчивался. Я мгновенно задалась вопросом, как вернуть ему былую мощность, и получила ответ. Браслет питался жизненной силой владельца, заряжаясь постепенно от ношения на теле. За последние дни, потратившись на лечение Лехи и Эли, я практически исчерпала его резерв, а заправить снова банально не успевала.