Дверь
Шрифт:
– Давай! – приказал он, чувствуя, что Юра колеблется.
– Точно ружьё купишь? – неуверенно проблеял Юра.
– Точно! Только не промахнись! Ты должен выжечь клеймо! Иначе в этом не будет никакого смысла! Давай не ссы!
Денис предполагал, что будет больно, но такой боли не ожидал! В спину ему точно воткнули раскалённый стержень. Хмель мгновенно вылетел у него из головы, он едва не потерял сознание, упав на колени, он скрежетал зубами и почти рычал.
– Ты как? – донёсся до него от куда-то издалека испуганный голос Юры.
– Я в порядке. Спасибо! – с расстановкой ответил ему Денис неожиданно хриплым голосом. И в ту же секунду на него нахлынул целый ряд ярких цветных картинок ворвавшихся ему в голову, взорвавших его память. И на всех была она, Лилит.
Маленькая девочка с аккуратными рожками тычет себе пальчиком в грудь.
– Лилит, – голос у неё нежный и прекрасный. Она такая маленькая, что помещается у него в ладони. Домик, скорее сарай, спрятанный под ветвями деревьев, больше похожих на высокие кусты, уже девочка подросток, стройная, с длинными светлыми волосами и чуть-чуть заострёнными кверху ушками.
– Гото, я видела кролика! – кричит она, указывая куда-то. Этот язык, он теперь понимает его! Картины были отрывочными и всплывали хаотично! Поле битвы, стройные ряды рыцарей в сверкающих доспехах еле достигавших ему до пояса и выстрелы пушек на заднем плене, обжигающая боль в боку, блондинка в лёгких доспехах с мечом в руке, сидящая на его плече и крепко держащаяся за один из многочисленных ремней на его куртке. Ей лет пятнадцать-шестнадцать. «Боже мой! Сколько же времени я провёл там!» – думал Денис.
– Ты ранен! Он ранен! – в ужасе кричит блондинка, обращаясь к кому-то. Поле битвы заволакивает дым орудийных выстрелов, слышны крики боли и ужаса, сквозь пелену прорывается сверкающие наконечники копий рыцарской кавалерии…
Денис пришёл в себя от того, что Юра лил растительное масло ему на спину. Он стоял на четвереньках и хрипел.
– Ты, как? – встревожено, спросил Юра. Денис со стоном сел на землю, ощущая, как холодное масло течёт по спине, успокаивая невыносимую боль.
– Всё хорошо, – отвечал он тихо, – спасибо, дядя Юра. Я куплю ружьё!
– Может скорую вызвать? Выглядит не очень, – с сомнением предложил Юра. Он, похоже, тоже протрезвел от всего этого.
– Не нужно. Я в порядке. Сейчас немного приду в себя и, пойдём домой! – отвечал ему Денис.
– На выпей! – Юра налил ещё стакан, с сочувствием глядя на Дениса. Денис хлопнул ещё стакан и боль приутихла.
– Спасибо, дядя Юра! – сказал он, утирая губы рукой.
– На закуси! – Юра протянул ему шампур с шашлыком. Денис ел и не чувствовал вкуса мяса, он словно жевал бумагу вязнувшую на его зубах.
Вернувшись в свою комнату, он сел на кровать и долго смотрел на закрытую дверь. Теперь он был уверен, что она откроется рано или поздно. «Что с ней сейчас? Как она там без меня?» – думал он и в душе его всё переворачивалось. Взгляд его упал на свою руку, странные руны проступили чётче и вдруг он осознал смысл этой надписи. «Лилит, твоя навеки» – было вырезано на внутренней стороне его руки. «Она жива!» – почему-то теперь он был в этом уверен.
Рано утром следующего дня он уже звонил в квартиру дяди Юры. Юра был трезв и необщителен.
– Чего тебе опять? – угрюмо спросил он при виде Дениса.
– Я хочу купить ружьё, а лучше два! – сказал ему Денис.
В своей маленькой грязной комнатушке, Юра выложил на стол два дробовика, калибр второго был гораздо больше, да и само ружьё было большим и тяжёлым.
– Это?
– Это двенадцатый калибр, а это десятый. Не понимаю, зачем оно тебе? С него только с колен стрелять можно, очень тяжёлое, да и отдача большая. Я его коллекционеру хотел продать, говорят работа редкая!
– Сколько? – спросил Денис.
– Пятьдесят за двенадцатый и сто за десятый, – мрачно ответствовал дядя Юра.
– Сто за оба! И все патроны какие есть! – оборвал его Денис.
Дядя Юра замялся.
– Мало. Добавить надо, – неуверенно произнёс он.
– Две бутылки сверху! – продолжал напирать на него Денис.
– Эх, ладно! Твоя взяла! Давай деньги! – махнул рукой Юра. Денис сунул руку в карман и осёкся.
– Пойду в банк сниму. Они у меня на карте! – виновато проговорил он.
– Не надо перекинь мне на карту, – всё также не весело сказал ему дядя Юра. Удивляясь, про себя что у такого алкаша есть карточка, Денис перевёл ему деньги, забрал два ружья и патроны.
– У тебя разрешение-то есть? – вдруг спросил его Юра.
– Я не буду пользоваться ими здесь! – сказал ему Денис и поспешил уйти. Юра пожал плечами.
– Придурок, – пробормотал он.
В своей комнате Денис положил ружья на стол. Оба ружья были старыми горизонталками. Двенадцатого калибра было тульского завода, дешёвое. У Дениса отец был охотником и, он имел о ружьях некоторое представление. Он умел обращаться с таким оружием, хотя в отличие от отца, так и не прикипел к охоте. С сожалением он подумал о том, что явно переплатил за это ружьё. Но когда он осмотрел десятый калибр, то успокоился. Этот гладкоствол выглядел солидно, был на удивление хорошо сделан и, к нему было много патронов. «Здесь он для меня тяжеловат, но там будет в самый раз!» – подумал Денис, разглядывая ружьё. Он хотел сделать обрез из одного из ружей. Портить такое чудо было кощунственно, поэтому его выбор пал на тульский ширпотреб. На его карточке оставались ещё деньги, Денису очень не хотелось уходить от двери, его уверенность в том, что она «откроется» в ближайшее время была непоколебима, но ничего было не поделать. Он тяжело вздохнул, перед уходом ещё раз проверил, проход был закрыт и ушёл поспешно, уже думая о том, чтобы быстрее вернуться. Через несколько часов он вернулся, в строительном магазине он обзавёлся длинным топором на прорезиненной ручке, мачете и ножовкой по металлу, рядом с домом купил продуктов на неделю. Денис твёрдо решил больше никуда не выходить, пока дверь не откроется. Он был уверен, что в течение недели это обязательно случится. Денис поставил чайник, положил двенадцатый калибр на деревянный пол, придавил его ногой, примерился и начал ножовкой пилить стволы.
Дверь 6. Не люди.
Два мутных красных солнца, сползли уже ниже высоких каменных зданий. Город быстро накрыла тьма, она расползлась словно зараза. Огромный кузнец, с лицом поросшим тёмно рыжей шерстью, что делало его похожим на зверочеловека, с тяжёлым вздохом решил запереть сегодня свою лавку, располагавшуюся рядом с кузней. В этой кузне изготавливал он по большей части подковы, кухонные ножи, топоры и прочую домашнюю утварь и давно не делал никакого оружия. Для того чтобы изготавливать мечи и копья нужно было обзавестись лицензией, а на это у него не было денег. К тому же, в том районе, где он смог открыться, практически не было серьёзных клиентов, он подумал о том, что нужно бросать здесь всё и перебираться на Север, где законы были не такие суровые к таким беднякам, как он. Он запер дверь, в лавке за стойкой сидела его жена, высокая, крупная женщина, с резкими, даже грубыми чертами лица. Они обменялись взглядами, в которых всё было сказано. Они вообще мало разговаривали, за долгие годы вместе, они научились понимать друг друга с полувзгляда. Женщина закрыла кассу, она не позволила себе ни единого вздоха, и он был благодарен ей за это. На секунду его сердце переполнилось жалостью к ней, жалостью и любовью. Ему стало горько от того, как мало хорошего она видела после того как вышла за него. Жена накрыла на стол и, они сели ужинать всё в том же молчании. Пережёвывая пищу он думал о том что где-то на днях был бы день рождения их сына, если бы он был ещё жив. Он доел и отодвинул тарелку, отрицательно качнул головой на немой вопрос жены о добавке. Когда она мыла посуду, он сказал.