Двери паранойи
Шрифт:
Тем временем Эльвира очухалась и предельно озверела. Если бы я хоть что-нибудь соображал, то наверняка решил бы, что тщедушную блондинку придется хоронить. Оба мясных рулета терзали ее, словно резиновую куклу, но она была вынослива, как бельевая веревка. Черный придурок заранее заготовил целый набор рыболовных крючков и занялся ловлей «белого угря». Эпизод закончился почти ритуальным жертвоприношением в соответствии с племенным обычаем – очевидно, Ошогбо придавила ностальгия…
Мне все это было на руку – меня оставили в относительном покое. На некоторое время я выскользнул из фокуса
Оргии повторялись еще трижды, и всякий раз Снежана демонстрировала чудеса живучести, а негроид доказывал свое несомненное превосходство над «белим мущинкай». Но вскоре выяснилось, что Эльвира утрачивает интерес и к этим забавам. Она сожрала блондиночку и чернокожего кобеля-рекордсмена, переварила их и выбросила – а ненасытная утроба требовала новых жертв, новых впечатлений, новых экспериментов…
Я постепенно превращался в некое прикрытие, нелепое свидетельство сексуальной респектабельности этой выживающей из ума охотницы за мужскими черепами и сопровождал Эльвочку повсюду, уже не только обслуживая ее в качестве штатного факера, но и обеспечивая ее непрерывный поиск.
Так при моем молчаливом соучастии она заполучила в свои сети двух гомиков-мазохистов, которые появились в «Маканде» совсем недавно, но очень скоро решили поискать место поспокойнее. Эльвира чуть не прикончила обоих.
Потом был темпераментный ближневосточный гость с двумя курочками: Лолой (номер шестнадцатый) и Люсей (номер сорок шестой). Что касается выносливости, до Ошогбо ему было далеко, зато он мог посоревноваться с Эльвирой по части изобретательности. Однажды во время «карусели» он настолько разошелся, что все-таки придушил Лолу до смерти. Несмотря на это, мы продолжали рубиться до победного конца, а перевозбудившийся араб пользовал свою холодеющую жертву…
Лола пролежала на полу, синея и коченея, несколько часов, а утром разразился небольшой скандальчик. Меня тут же выгнали из номера, но краем уха я услышал, как Виктор начал разбираться с удовлетворенным клиентом. Речь шла о сумме с пятью нулями. Наверное, это и было тем самым «штрафом за нанесение необратимых повреждений».
На следующий же день в бокс номер шестнадцать вселилась другая курочка. Эльвира молчала о том случае, как могила, а виновника переполоха я больше никогда не видел.
Словом, атмосфера сгущалась. Потянуло кладбищенским душком. Клиентура «Маканды» пресытилась, и моей Эльвочке тоже хотелось чего-то новенького. Не знаю, каких высот в экспериментировании мы достигли бы, если бы не очередное появление Фариа, портрет и имя которого просто исчезли из моей памяти.
30
Спасительному вмешательству старика предшествовала «надцатая» оргия. Признаться, я сбился со счета. В последнее время Эльвира зациклилась на трансвеститах. Она жаждала изведать «любовь мужчины с душой женщины – и наоборот». У нее была по этому поводу своя дурацкая теория инверсии, согласно которой «трансы» зависают где-то посередине между двумя полами и являются психологическими монстрами – а только такие типы и могли заинтересовать больную самку.
Подозреваю, что в «Маканде» поначалу не нашлось
Не так уж много собралось здесь этих «номеров», и рано или поздно случай должен был свести меня с Савеловой. До сих пор не понимаю, почему этого не произошло. Возможно, ее выбрал какой-нибудь сравнительно мирный богатый дедушка, которому Иркиных прелестей хватило за глаза и надолго.
В результате общения с Эльвирой я регулярно приобретал новые рубцы и ожоги. Она выжимала из меня соки, но я всякий раз восстанавливался за считанные часы. Это была работа на износ. Впрочем, как оказалось, я еще дешево отделался. Глисту, например, повезло гораздо меньше.
Вскоре взбалмошной сучке захотелось сменить обстановку, и мы перебрались в номер 2-13. Тут интерьер косил под корабельную каюту. Вполне вероятно, что мне грозило когда-нибудь быть вздернутым на рее (я не удивился бы, если бы хозяева «Маканды», получив хорошие бабки за Лолу, ввели бы в прейскурант пункт «удовольствия со смертельным исходом»). Повсюду были разбросаны части такелажа, которые Эльвира использовала совершенно не по назначению.
Теперь меня просто поражают изощренность ее ассоциативного мышления и беспредельные возможности денег. Во всяком случае, в номере была настоящая пушка, бассейн в виде шлюпки, бушприт какого-то парусника, штурвал, который одновременно мог служить приспособлением для колесования, запасы ямайского рома и целые горы конопляных (!) канатов. Широкоэкранный ящик почти непрерывно показывал жесточайшие «порно», заснятые на яхтах в открытом море, – с живыми дельфинами, угрями, рыбьей икрой и медузами…
Впрочем, я не успел в полной мере испытать все прелести корабельного дизайна. Потому что появился номер сорок девятый – один из последних продуктов «агропромышленного» концерна.
Я не удивился бы, даже если сохранил бы способность чему-либо удивляться, – новые запросы Эльвиры были мне хорошо известны. Я как раз торчал в бассейне, когда в номер вошла угловатая шлюха в мини-платье, туфлях на высоком каблуке и с короткой стрижкой – вошла, утрированно виляя тощими бедрами. Большой рот пылал ярко-красной помадой, а в правой ноздре поблескивало колечко. Ресницы были припорошены угольной пылью; розово-фиолетовая мазня на веках затрудняла опознание.
Моя толстушка, наколовшаяся какой-то дрянью, занялась гостем сама, а я, как вы понимаете, без приказа в атаку не ходил. Эльвира не церемонилась, и платье «транса» вскоре затрещало в ее лапах по швам. Гость остался в чем мать родила, если не считать металлических довесков.
Что ж, над ним (или над ней?) неплохо поработали. Стройные ноги, тонкая талия, бедра узковаты, но это на любителя подросткового стиля. Очень мило торчали маленькие остренькие грудки, казавшиеся особенно игривыми из-за колец в сосках. Над пупком тоже болталось что-то блестящее. Да, с кольцами вышел явный перебор. Но, как потом выяснилось, было еще одно, прицепленное примерно над тем местом, где у настоящей женщины находится клитор…