Двести второй
Шрифт:
Операцию «Немыслимое» должна была начаться 1 июля 1945 года. Черчилль планировал провести двухмесячное наступление на советские войска в Берлине и за его пределами и отбросить Красную армию к Одеру. Были составлены подробные схемы и карты планируемого наступления. В наступлении на группировку Красной армии расположенной в Восточной Европе должны были участвовать 47 дивизий. Помимо американских, канадских, британских и польских дивизий Черчилль предложил – вооружить и задействовать в наступлении дивизии, сформированные из пленных солдат немецкого вермахта и СС. Командующим этой ударной группировкой должен был стать – генерал Джеффри Томпсон. Реализации этого плана помешало не только негативное отношение к нему большей части британского военного командования, но и слова Эйзенхауэра, который заявил Черчиллю в личной беседе:
– Для того чтобы хоть на минуту поверить в то, что этот план – сработает, нужно быть либо – сумасшедшим фанатиком, подстать Гитлеру, либо – конченым кретином!
В итоге операция «Немыслимое» назначенная на 1 июля 1945 года, как сообщается в документе, была отменена – 8 июня 1945 года.
Черчилль ненавидел нашу страну до конца своих дней. В 1947 году в частном разговоре он предложил сенатору Стайлзу Бриджу вместе уговорить президента США Гарри Трумэна нанести превентивный ядерный удар по СССР, который «стер бы с лица земли Кремль» и превратил бы Советский Союз в «малозначительную проблему». Видимо Черчиллю было мало крови, которую пролил советский народ, освобождая свою страну и страны Европы – от фашисткой нечисти.
И это человек, который гордился тем, что 300 раз прочитал библию!
Мой отец ненавидел – Черчилля, считая его ответственным за смерть свои братьев. Ведь именно Черчилль под разными предлогами умышленно затягивал с открытием «Второго фронта», ожидая, что изнуренный продолжительной войной СССР ослабнет и потеряет статус великой державы. «Второй фронт» союзники Советского Союза по антигитлеровской коалиции открыли на два года позже, чем договаривались. Это позволило Гитлеру снять войска с «Западного фронта» и перебросить их на «Восточный фронт», где в период с 1942 по 1944 год велись самые ожесточенные бои. В этих кровопролитных боях погибли его родные братья.
Мой отец был самым младшим в семье. Чаще остальных братьев он вспоминал своего старшего брата Василия, который всегда заботился о младшем брате и защищал его.
Перед «Свалкой» (деревенская драка на кулачка – улица на улицу) он всегда поучал младшего:
– Мишаня, стой за мной в гущу не лезь, рано тебе еще, – а остальным братьям строго наказывал:
– Приглядывайте за младшим, если покалечат его, с вас спрошу.
Василий работал кузнецом в колхозе и силой его бог не обидел, возможно, поэтому он любил подраться и не упускал ни одного случая поучаствовать в молодежных деревенских забавах.
Дрались в деревнях часто ни один праздник или свадьба не обходились без драки в основном «Стенка на стенку» (как говорили «сельсовет на сельсовет») и улица на улицу иногда «сам на сам» (один на один). На Масленицу, как правило, происходили самые массовые побоища. Начиналась драка обычно с «ломки», когда две толпы молодых парней, стоя друг напротив друга начинали «ломку» друг, перед другом накачивая себя эмоционально. Обычно гармонисты с каждой стороны начинали петь похабные частушки – оскорбительные для противников и как только гармошки переходила на одни басы, все понимали, что это сигнал к началу драки.
Тогда две толпы молодых парней сталкивались в яростной «Сшибке» (Драке). Упавших на землю не били и ногами не пинали, упал, лежи – не тронут. Драка заканчивалась, когда одна из сторон отступала или обращалась в бегство.
Старший брат везде брал с собой младшего, натаскивая и поучая его:
– В драке Мишаня важна сноровка, смекалка, подготовка.
Василий обладал необычной физической силой, благодаря которой на спор разгибал подковы, рвал цепи и завязывал гвозди в узел, при этом он оставался спокойным и непогодам рассудительным парнем, который не когда не бахвалился свой силой.
– Ты представляешь Иван, – говорил мой отец дяде Ване.
– Твой тезка Поддубный – кочергу узлом завязывал, а Василий гвозди в узел завязывал. При этом гвоздь в его пальцах гнулся как резиновый. Я пока не подрос, думал, что это фокус такой.
Он когда на фронт уходил, подозвал меня к себе, взял мою руку и положил мне на ладошку узелок из гвоздя, а потом сказал с какой-то тоской в голосе:
– Держи Мишаня, на память тебе это от меня, – может, почувствовал, что не вернется?
Отец в очередной раз лез в карман и доставал подарок Василия, задумчиво разглядывая его, вертя в своих пальцах, как будто видел его впервые.
Дядя Ваня помолчав и тяжело вздохнув, в очередной раз разливал по граненым стаканам водку и взяв свой стакан в руку негромко произносил:
– Давай Миша, за твоих родных и за моих – Светлая им память! После этого он залпом выпивал свои стакан и слегка дрожащими пальцами доставал из пачки папиросу.
У дяди Вани жена и дочка погибли, когда эшелон, в котором они эвакуировались, разбомбила немецкая авиация. А он всю войну в разведвзводе и ни одной царапины.
Помню, когда я был еще совсем маленьким, мы майские отмечали «День победы» на нашем садовом участке. День стоял по летнему жаркий и праздничный стол накрыли прямо под открытым небом. Играл старенький патефон, который наш сосед по коммуналке дядя Ваня всегда приносил на 9 Мая. На внутренней крышке была эмблема завода-изготовителя. С трудом, но все-таки можно было различить знак завода-изготовителя «Коломенский патефонный завод НКОМ – Главширпотреб».
Завода ручки патефона хватало для прослушивания одной пластинки. Дядя Ваня обычно сам аккуратно крутил ручку, чтобы завести пружину патефона, а затем осторожно ставил иглу головки на пластинку. Сначала раздавалось завораживающее шипение, а затем звучали песни, написанные во время войной, в исполнении Клавдии Шульженко, Руслановой, Бернеса и Утесова. Были у дяди Вани и две трофейные пластинки с песнями «Лили Марлен» и «Блондес Кетхен», которые он ставил очень редко.
Дядя Ваня рассказывал, что вовремя битвы за Сталинград советская «Спецбригада пропагандистов» сводила с ума фашистов, включая спецпластинку с популярнейшим немецким шлягером военных лет – «Лили Марлен» в исполнении Лейл Андерсон. Записан шлягер был таким образом, что во время проигрывания песни музыка вдруг прерывалась на семисекундный отсчет метронома, после которого на немецком произносился текст, о том, что каждые 7 секунд на фронте погибает 1 немецкий солдат. Далее песня продолжалась вплоть до следующего включения метронома, и так далее.
В тот раз дядя Ваня с отцом о чем-то заспорили и отец, подозвав сестру, шепнул ей что-то. Через некоторое время сестра появилась из домика с альбомом для рисования, который везде таскала с собой, так как училась в художественной школе. Она села за стол открыла альбом, а отец начал ей что объяснять. Я подошел поближе. Сестра рисовала широкое мужское лицо с брылями как у собаки и оттопыренной мясистой нижней губой, на голове у мужчины она нарисовала цилиндр. Я спросил отца:
– Пап это немец? – на, что отец не весело улыбнувшись, ответил: