Движущиеся картинки
Шрифт:
– Мне это нравится, – признал он. – Круто берешь. Ладно. Три доллара.
– Пятнадцать.
– Хорошо, пять, но на этом все. Сам знаешь, парень, тут тысяча человек, которые только и ждут…
– Две тысячи человек, господин Достабль.
Достабль бросил взгляд на Детрита – тот с головой погрузился в грезы о прекрасной Рубине, – а потом, сощурившись, взглянул на Джинджер.
– Ладно. Договорились, – сказал он. – Десять. Только потому, что ты мне нравишься. Но себя я без
– Идет.
Достабль протянул руку. Виктор посмотрел на свои пальцы так, словно видел их впервые, и подал ладонь Достаблю.
– Ну, а теперь пошли, – велел Достабль. – Уйму дел надо успеть переделать.
Он развернулся и пустился вниз по склону, быстро петляя между деревьями. Виктор и Джинджер послушно следовали за ним, едва живые от перенесенного потрясения.
– Ты спятил? – шипела Джинджер. – Зачем ты столько тянул?! Мы вообще могли ни с чем остаться!
– Я ничего не говорил, – пролепетал Виктор. – Я думал – это ты…
– Я?
Тут они взглянули друг другу в глаза. И одновременно посмотрели вниз.
– Гав, гав, – сказал Чудо-Пес Гаспод.
Достабль обернулся.
– Кто это там? – спросил он.
– А-а! Это… Да так, ничего особенного, просто песика здесь нашли, – поспешно сказал Виктор. – Его зовут Гаспод, ну, в честь знаменитого Гаспода.
– Он наверняка и фокусы умеет показывать, – злорадно сообщила Джинджер.
– Умная псина? – Достабль наклонился и потрепал продолговатую голову Гаспода.
– Гр, гр.
– Поразительные штуки умеет делать, – сказал Виктор.
– Поразительные, – как эхо повторила Джинджер.
– Ну и урод, однако, – заключил Достабль. Он вперил в Гаспода долгий, пронзительный взгляд, но с равным успехом он мог соревноваться с многоножкой, кто пнет больше задниц. Гаспод даже зеркало мог пересмотреть.
Казалось, Достабль что-то обдумывает.
– Вот что… завтра утром захватите-ка его с собой. Зритель любит посмеяться.
– О, зритель просто обхохочется, – пообещал Виктор. – Помрет со смеху.
– За это я с тобой еще рассчитаюсь, – послышался тихий голос за спиной Виктора, когда они снова двинулись по склону холма. – Кстати, с тебя доллар.
– За что?
– Агентские комиссионные.
Над Голывудом сияли звезды – раскаленные до миллионов градусов, чудовищных размеров шары водорода. Раскаленные до такой степени, что даже не могли толком гореть. Незадолго до своей погибели многие из них раздувались пуще прежнего, а затем съеживались в крохотных угрюмых лилипутов, воспоминаниями о которых тешат себя лишь сентиментальные астрономы. Пока же они сияли, являя пример неподвластных алхимикам метаморфоз, и превращали самые обыденные элементы в чистейший свет.
Над Анк-Морпорком тем временем не переставая шел дождь.
Старшие волшебники толпились вокруг глиняной вазы,
– Я помню Риктора, – сказал декан. – Тощий такой, кожа да кости. Ум несколько односторонний. Но могучий, могучий…
– Хе-хе. А я помню его мышиный счетчик, – подал голос из своего ветхого кресла на колесах Ветром Сдумс. – Который мышей считал.
– Сам по себе горшок весьма… – начал казначей, но туг же спросил: – То есть как – мышей? Они что, подавались внутрь на ременной ленте?
– О нет. Его просто заводили, а он стоял себе, жужжал и пересчитывал всех мышей в здании, м-м… А на колесиках, которые вертелись, были написаны цифры.
– И зачем все это?
– М-м? Наверное, ему просто хотелось сосчитать всех мышей в Университете.
Казначей пожал плечами.
– Между прочим, – сказал он, разглядывая устройство с близкого расстояния, – этот горшок довольно древняя ваза эпохи династии Мин.
И предусмотрительно замолчал.
– Почему именно Мин? – как и предполагалось, спросил аркканцлер.
Казначей стукнул по стенке горшка. «Мин-н-н», – отозвался тот.
– И что, все эти вазы Мин плюются в людей свинцовыми шариками? – спросил Чудакулли.
– Нет, мэтр. Риктор использовал ее, чтобы поместить туда… некий механизм. Хотя нам еще предстоит узнать, что это за механизм и как он действует…
…Уамм…
– Берегитесь. Он качается, – предупредил декан.
…Уамм… уамм…
Волшебники крайне беспомощно озирались.
– Что происходит? Что происходит? – выкликал Ветром Сдумс. – Почему никто, м-м, не скажет мне, что здесь происходит?!
…Уамм… уамм…
– Бежим! – предложил декан.
– Куда? – испуганно спросил казначей.
…УаммУАММ…
– Я старый человек, и я требую, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что…
Молчание.
– Ложись! – рявкнул аркканцлер.
Плюм.
От колонны у него за спиной отскочил осколок. Он поднял голову:
– Клянусь богами, чуть-чуть не по…
Плюм.
Второй шарик сбил с его головы шляпу. Дрожащие волшебники снова прижались к каменным плитам. Спустя несколько минут раздался приглушенный голос декана:
– Как думаете – кончилось?
Аркканцлер поднял голову. Его лицо, всегда красное, сейчас поистине пылало.
– Казначей!
– Мэтр?
– Учитесь! Вот это и называется – меткость.
Виктор повернулся на бок.
– Шслчилсь, – невнятно пробормотал он.
– 6 час. у., как сказал господин Достабль, проснись и пой, – сообщил Детрит, сгребая одной рукой одеяла и простыни и стаскивая их на пол.
– Шесть часов? Да ведь это еще ночь! – простонал Виктор.