Двое из будущего. 1901-...
Шрифт:
В этом же месяце я на несколько дней сгонял в Новгород, посмотреть как там у нас дела. Корпуса завода по выпуску карболита у нас уже давно стояли, и сейчас полным ходом должен был идти монтаж оборудования. Мельников, кстати, там уже вторую неделю кукует. Вот и навещу его. Приехал я в город под вечер, никуда сразу не поперся, а отоспался после холодного вагона в теплой съемной квартире и уже с утра нагрянул на стойку. А там — тишина. Относительная, конечно — кое-где там суетились, работали, но в целом не подобного я ожидал. Полупустые корпуса, где-то уже установленное
Мельникова я нашел через пару часов в городе, в гостинице. Сидел он в номере замученный и уставший, в одиночку глушил водку. Волосы на голове всклокочены, взгляд, хоть и пьяный, но вполне осмысленный. Не дождавшись ответа на стук, я толкнул дверь и, увидав его в таком непрезентабельном виде, присвистнул:
— Ого, Евгений Адамович, что случилось?
Он оторвался от бутылки, глянул на меня снизу вверх и встрепенулся, пытаясь скрыть свое состояние. Но хватило ума сообразить, что ничего у него не получилось, и потому, горько выдохнув, констатировал:
— Британцы — сволочи. Вы же всегда знали об этом, Василий Иванович?
— Всегда подозревал, — напряженно ответил я, присаживаясь рядом на стул. — Что случилось?
Вместо ответа Мельников сграбастал со стола валяющиеся бумаги и передал мне:
— Читайте, Василий Иванович. Там все наглядно.
Это были телеграммы. На английском языке, с которым я был не в ладах. Поэтому, пересмотрев их все, погоняв меж пальцев, я лишь вопросительно воззрился на своего главного химика:
— И?
— Суки требуют заплатить на двадцать процентов больше, чем договаривались, и сроки сдвигают до апреля.
— Подожди, Евгений Адамович. Так мы же им уже все сполна заплатили!
— Заплатили, да только им плевать!
— То есть как это? А договор, а их подписи?
— А им плевать! — еще раз раздраженно ответил Мельников. — Яков уже месяц как в Лондоне обитает, да только и он мало что может сделать. Пока через их суды пройдет — месяцы пролетят, годы! А мы стоим! А ни денег, ни оборудования нет…. И когда поставят неизвестно.
— Ну-ка, ну-ка, давай-ка, Адамыч, поподробнее, — попросил я, сдвигая брови к переносице.
— А-а, что рассказывать, — отмахнулся химик. — Сволочи они. Еще несколько месяцев назад мы заподозрили неладное. Да мы ж вам рассказывали, помните? Так вот, отправил я Виктора Ильича в Британию, чтобы он посмотрел, как идет изготовление, да только его не пустили на мануфактуру. Неделю водили за нос как студента неразумного, завтраками кормили. Говорили сначала, что директора нету — без него не пустят, потом, что ключи от склада потеряли, потом еще всякую ерунду. Не пускали под любыми предлогами. В общем, пробыл он там десять дней, а оборудования так и не увидел.
— Что за бред? Разве так бывает?
— Я тоже думал, что не бывает. Ведь вроде и оборудование простое и если бы нам не нужно было кислоты производить
— Подожди, Адамыч, а чего они вообще стали требовать доплаты?
— А я знаю? Может денег на нас хотят побольше заработать, а может проблемы у них. Кто ж их разберет.
— Понятно, — протянул я, еще раз погоняв меж пальцев телеграммы. Плохо то, что заказы мы разместили за границей — оперативно воздействовать на хапуг мы не можем. В Лондоне, конечно, есть наша юридическая контора, но, как и сказал наш главный химик, судебная тяжба может затянуться на долгие месяцы. То, что мы сумеем выиграть, я не сомневаюсь, да только сроки…. Уже сейчас полным ходом должен вестись монтаж оборудования и проходить обучение персонала, а из-за этой неприятной ситуации дата торжественного пуска отдалялась на неопределенную перспективу.
— Козинцев в курсе?
— Да. Утром ему телеграмму отослал.
— И что он ответил?
— Ругается. Завтра требует явиться для обсуждения. Кстати, вот и вам телеграмма от него, — и с этими словами он склонился к лежащему на краю дивана пальто, неуклюже пошарился в его бездонных карманах и вручил мне мятую писульку на почтовом бланке. М-да, Мишка в телеграмме условно литературным языком выразил все свое возмущение поступком наглых англичан. Удивительно, как на телеграфе пропустили такие яркие выражения. А в конце была приписка, чтобы я не медлил и поскорее возвращался вместе с Мельниковым в столицу — нужно выработать решение. Что ж, завтра и поедем.
Мельников, прочтя на моем лице недовольство, потянулся за бутылкой.
— Будете, Василь Иванович?
— Нет, Адамыч, не лезет. Да и тебе бы не следовало.
— Да, я, Василь Иваныч не поэтому поводу, — ответил он, пододвигая своими обожженными пальцами чистый стопарик. — Внучка у меня родилась. Вчера. Уж не побрезгуйте, разделите со мной радость. А на англичашек на этих — тьфу. Решим завтра, что с ними делать. Да и что решать — заплатим как они того требуют, нам деваться некуда. А вот после того как оборудование нам отправят — в суд подадим. Уж тогда Яков на них отыграется.
— Так что же ты молчал! — воскликнул я. — Наговорил мне тут ерунды всякой, а у самого, оказывается, такое событие! Поздравляю от всего сердца, Евгений Адамович. Поздравляю, — и, ухватив за ладонь, энергично потряс. Химик блаженно заулыбался.
— Спасибо. Радует меня господь бог внуками и внучками. Четвертая уже.
— О-о, дети твои тебя радуют, а не господь бог.
Он кивнул. Поднял стопку, чекнулся со мной и махом опрокинул в глотку. Сморщился, шмыгнул носом:
— Зять хочет Веркой назвать, как бабку свою. Говорит, первая красавица на улице была. А дочь Анной. А сват вообще Ульяной, — он хохотнул. — Барда-ак. А жена моя хочет, чтобы она Дарьей была.