Двое на одном велосипеде
Шрифт:
Мимо них с лейкой прошёл дед Демьян:
— Не мучай животное! Лучше воды наноси и полей огурцы и помидоры… Слышишь?
Санька терпеть не мог приказаний деда и по привычке огрызнулся:
— Слышу!
— Охота тебе всё время задирать его, — сказала Марина, — пропускай мимо ушей, и всё… Да, ещё вот что. Моя мама сегодня спросила, есть ли у тебя какой-нибудь спортивный разряд.
— Ну есть. А зачем ей это?
— Сам спроси у неё. Интересуется.
Марина придирчивым
— Опять разодрал джинсы! Через колючую проволоку пролезал? На крюке подъёмного крана висел?
Санька блеснул глазами и неразборчиво буркнул:
— Да вроде нет. Было, да другое…
— Снимай, ещё заплатки поставлю: старую сумочку в ход пущу или драные дедовы хромовые сапоги… Что бы я, Санёк, делала без тебя?
— А что? — недоверчиво посмотрел на неё Санька.
— А то, Санёк, что если бы ты был аккуратненький и бережливенький, никогда бы я шить не научилась. А теперь даже по коже могу… Ты мой учебный полигон!
Санька захохотал, крепкими руками подхватил Марину за талию и под коленки, оторвал от земли и закружил. Она радостно взвизгивала и визжала бы и кружилась, наверно, ещё целый час, если бы дед Демьян не закричал на них.
Поставив раскрасневшуюся Марину на землю, Санька сказал что отдаст ей джинсы, когда окончится его рабочий день, и посмотрел на Васю.
— Тебе, наверно, скучно с нами?
— Что ты! Наоборот. А почему ты спросил это?
— Ведь мы с Маринкой переростки и дурака валяем, а ты серьёзный мальчишка и не любишь терять даром времени.
— А я с вами не теряю его…
— А знаешь что, — вдруг сказал Санька, — пошли на пруд! Корабли давно не пускали… Ты же ещё не видел моего «Пирата». Я кое-что придумал… Ты оценишь!
— А дед? — спросил Вася. — Он ведь велел тебе воды наносить и полить огурцы на ночь… Может, после на пруд?..
— Никаких «после»! Пусть знает, что у меня тоже есть свои интересы и что я человек… Он со мной не считается, а я должен считаться с ним?.. Пойдём на пруд!
— Пойдём!
Санька любил его за это: Вася поддерживал все его игры, и случалось, так входил в азарт и накалялся, что потом приходилось урезонивать его. И мама с папой у Васьки понятливые, открытые, не надутые. Не то что бабка Федосья, упрятанная в себя, как улитка в раковину, — никогда не знаешь, что она думает и как поступит. Один был недостаток у Васи — маловат, почти малыш. Не обо всём с ним поговоришь. Не дорос до многого. Даже неловко было водиться с ним. И Санька звал его играть лишь тогда, когда оставался в одиночестве или ссорился с приятелями.
— А мне можно с вами? — спросила Марина. — Я тоже хочу посмотреть.
— Тебе всё можно,
— А что значит «в случае чего»? — спросила Марина. — Ты меня чем-то пугаешь? Что-то задумал? Говори уж прямо.
— Да мало ли что может быть на испытаниях…
Санька бросился за дом, туда, где был другой построенный им, крытый толем домик: в нём стояли ржавая койка, столик, табурет, а у двери — верстачок с тисками. К задней стенке домика был прислонён резиновый корабль.
Санька нырнул в домик и вернулся с трёхмачтовым бригом в руке. Он был большой, с полметра, и почти как настоящий.
Вася прямо ахнул, увидев его. «Пират» — было написано чёрным по борту. Санька на ходу поправлял на мачтах белые паруса, сшитые Мариной. Вася бежал за Санькой по дорожке меж высоких синих и жёлтых ирисов.
— А Крылышкина можно позвать? — спросил он.
Санька поморщился, но раз Васе хотелось, махнул рукой:
— Зови.
— Сань, только не пускай без нас. — Вася преданно коснулся его локтя и посмотрел в глаза. — Надо, чтобы все видели! Подождёшь?
Санька кивнул:
— Только спущу на воду… Шпарь!
Вася как угорелый помчался в другой конец посёлка, а Санька с Мариной нырнули в калитку, ведущую к Мутному пруду, взобрались на сомовский мосток, прочно стоящий на толстых кольях. Санька опустил в воду указательный палец, поднял, определил направление ветра и стал разворачивать и закреплять тонкими нитками паруса. Из бортовых окошечек брига грозно выглядывали пиратские пушки.
Санька опустил бриг. Он встал ровно, без крена, четко отражаясь в вечерней воде пруда.
— Красавец! — вздохнула Марина. — Откуда у тебя, Санечка, такие руки?
Он стеснялся, когда его хвалили, и промолчал. Ничего особенного не было в этом разбойничьем бриге. Если бы дед не отрывал всё время, не то бы сделал.
— Неужели поплывёт? — спросила Марина.
— А то нет? Как миленький! Вот как сработают пушки…
— А как они должны сработать? — спросила Марина, откинув длинные белокурые волосы.
— Потерпи, увидишь!
Вася явился минут через десять, с ним был не один Крылышкин, а ещё три малыша и Эдька. Зачем Вадька притащил и его? Впрочем, тот, наверно, каким-то образом пронюхал и явился без всякого разрешения.
Санька громко сказал: «Пускаю!», снял с борта брига катушку-лебёдку; вторая, с нитками, находилась на корме и могла свободно вращаться, сматывая нитку.
Санька отпустил бриг. С наполненными вечерним ветром парусами он помчался наискосок по Мутному пруду, и на нём незаметно разматывалась тонкая нитка.