Двое на одном велосипеде

Мошковский Анатолий Иванович

Лицо у Марины было отчуждённое, и Вася уже не сомневался, что у них что-то случилось.

— Нет его на участке, куда-то исчез, — сухо ответила она. Не кинув даже взгляда на Васю, Марина зачерпнула воды и пошла к клумбам.

Вася вернулся к себе. Настроение у него было тревожное.

Он бегал с Андрюшкой по участку, раскачивался в гамаке, помогал колоть дрова и носить воду, а его мозг всё время сверлила одна мысль: что с Санькой?

Вечером, уже в сумерках, вдруг явился папа, как всегда с громадным рюкзаком за плечами, и на какое-то время

Вася напрочь забыл про Саньку. Мама принялась выгружать продукты, а папа знакомился с Андрюшкиной мамой, потом медленно расхаживал с ней по участку и разговаривал об её муже, Петре Петровиче.

Однако в мире не было ничего такого, что могло бы надолго омрачить Васино настроение с приездом папы. С ним можно было пойти в лес, попросить выдумать захватывающую сказку, поиграть в слова, побороться, порыбачить на Бычьем пруду, заняться доделкой корабля под берёзами…

— Искупаться бы при луне, — сказал папа на этот раз.

Вася с Андрюшкой и мама поддержали его, и они пошли на пруд.

Утром к ним зашла Марина, вызвала Васю к калитке и тихо сказала, что Санька не ночевал дома, что вчера он сильно повздорил с дедом, и если он явится к Васе или если ему будет что-нибудь известно о нём, пусть сразу же скажет ей. Марина ушла, оставив Васю у калитки в раздумьях и всё нарастающей тревоге.

Куда он мог убежать? Где ночевал? Впрочем, он мог ночевать где угодно. Мог забраться к кому-нибудь на чердак, мог построить шалаш в лесу, мог и… Да, конечно же, как это сразу не пришло в голову! Он мог переночевать в палатке у строителей. Ведь он почти всех знает там.

Вася со всех ног бросился догонять Марину. Он нагнал её у самой калитки.

— Марин, — задыхаясь от бега, сказал Вася, — а что, если он у строителей?

Не успел Вася это сказать, как увидел Володьку. Он быстро шёл от ворот в белой майке, небрежно кинув на плечо куртку. Вася побежал к себе, почти уверенный, что Санька в лагере строителей.

Было воскресенье. Алексей Григорьевич стучал молотком — он был в курсе всех дел в посёлке и знал о бегстве Саньки; бабка Федосья тоже изо всех сил трудилась — сжигала за задней калиткой мусор, просеивала в решете золу для удобрения и рыхлила землю возле кустов крыжовника.

Лишь на стройке возле Рябинок сейчас не работали; там было весело: оттуда волнами наплывали звуки джаза, смех и крики. А когда Вася с Андрюшкой и родителями пошли прогуляться по лесу — он начинался сразу же за калиткой, — им встречались парни с девушками в рабочих куртках, собиравшие грибы.

Кое-кто из студентов за неимением корзинки клал их прямо в коричневые каски. Одна девушка с перекинутыми на грудь толстыми косами показала им большой гриб, очень похожий на белый, с тёмно-бурой шляпкой, красноватой ножкой, и спросила, съедобный ли он.

Знатоком по части грибов была мама. Она кинула на гриб многоопытный взгляд и сказала, что это сатанинский гриб, что он очень ядовит.

Девушка с косами бросила его на землю и с чувством растоптала резиновым сапогом. Мама с тётей Асей и Андрюшка нашли десятка три грибов,

из них пять белых, папа с Васей — ни одного белого; папа — потому что был близорук и плохо «чувствовал», как выражалась мама, грибы да и, признаться, не очень любил собирать их.

Васе же на этот раз было не до грибов. Он думал о Саньке.

В лесу он слышал обрывок разговора мамы с папой об Аркадии Сергеевиче, Санькином отце. Мама на какой-то папин вопрос сказала: «Он совсем не слабохарактерный, как ты думаешь, наоборот. А если он и не обостряет отношений с отцом, так потому, что он многим обязан ему: Демьян Семёнович присматривает за всем и еду готовит для его сына с Маринкой, когда Леры нет. А Санька, сам знаешь, парень кручёный, с характерцем…» Мама вдруг радостно вскрикнула и бросилась срезать большой подосиновик, красная шляпка которого заманчиво торчала из травы.

Когда они шли к дому, Вася придержал папу за руку.

Мама с гостями прошли вперёд, и тогда Вася, подробно, ничего не утаивая, рассказал ему о событиях последних дней и о Санькином бегстве.

Папа внимательно слушал Васю, потом снял очки, покрутил их в руке и медленно сказал:

— Ты должен найти Саню и помочь ему. Друг ведь.

Вася даже немножко растерялся:

— А как я помогу ему?

Папа пожал плечами.

— Подумай. Из всякого положения можно найти какой-то выход.

— Я уже думал. Он меня не послушается… Я знаю Саньку — его в этом деле не уломаешь.

— А ты пробовал?

Вася промолчал.

Дома они ели жареные грибы с картошкой, а вечером провожали Андрюшку с мамой к рейсовому автобусу: дважды в день он проходил по бетонке. Вася дал Андрюшке половину своих запасов свинца, и Андрюшка, забыв о всех неприятностях, шёл вприпрыжку с кусками кабеля в маминой авоське. А его мама несла сорванный Васиными бабушками и мамой огромный многоцветный букет флоксов, гладиолусов и садовых ромашек.

Когда они возвратились, Вася забежал к Саньке и узнал от Марины, что Санька в самом деле живёт в лагере стройотряда, в палатке, спит на пустой койке рядом с Володькой. Она бегала к нему, пробовала успокоить, утешить, уговорить вернуться домой: деда с его характером, всеми причудами и привычками нельзя принимать всерьёз. А Санька упёрся — и ни в какую. И слушать её не хотел, рукой отмахивался… И Володька пробовал его образумить, приводил разные доводы, да всё впустую: не вернётся он в дом, где живёт дед, и всё!

Марина смотрела на Васю янтарно-карими глазами, и ему казалось, что она хотела от него чего-то, намекала, надеялась на что-то. А на что — не говорила. Но он-то, Вася, прекрасно обо всём догадывался… Одного он не понимал: если Санька Маринку с Володькой не послушался, так что же может сделать он, Вася?

Конечно же, ничего! И всё-таки ему очень хотелось увидеть Саньку.

Утром следующего дня после завтрака Вася побежал на стройку.

Он бежал тропинкой мимо задней калитки Санькиного участка и вдруг услышал громкий, едва не навзрыд, голос деда Демьяна: