Двое в лунном свете

Квик Аманда

– В письме из агентства упоминалась некая миссис Джонс, – сказала она. – Мне сообщили, что эта миссис Джонс – одинокая вдова, ведущая замкнутую жизнь.

– Что еще вам сообщили? – продолжал расспросы Эмброуз.

– Совсем немногое, – пожала плечами Конкордия. – Лишь то, что я должна буду безоговорочно следовать инструкции, которую мне предоставят. Главное требование миссис Джонс заключалось в том, чтобы я тщательно оберегала репутацию девочек. Приехав в замок Олдвик, я с радостью познакомилась со своими новыми воспитанницами. Феба, Теодора,

Эдвина и Ханна оказались умными девочками, жаждущими знаний. А что еще нужно учительнице? Но, как я уже говорила, не все обстояло так уж гладко.

– Думаю, вам следует знать, что никакой миссис Джонс на свете не существует, – заметил Эмброуз. – А что еще, кроме оставленных в комнате перчаток, вызвало ваши подозрения?

– Экономка оказалась мрачной, замкнутой особой, которую невозможно разговорить, – вымолвила Конкордия. – Позднее мне стало известно, что она пристрастилась к опиуму. Я была вынуждена несколько раз потолковать с кухаркой на повышенных тонах – та не желала готовить для моих учениц здоровую пищу. Старший конюх был ленивым выпивохой. Садовники и не думали ухаживать за садом, зато вместо ножниц для кустов… – она помолчала, прищурив глаза, – носили с собой пистолеты.

– Выходит, это были стражники, а не садовники, – заметил Уэллс.

– Именно об этом я и подумала. – Конкордия отпила еще один глоток вина и медленно опустила стакан. – Но больше всего меня взволновали платья.

Эмброуз удивленно посмотрел на нее:

– Какие платья?

– Десять дней назад из Лондона приехала портниха, – продолжала свой рассказ учительница. – Она привезла с собой дорогие ткани и трех белошвеек. Для девочек сшили несколько очень милых платьиц. Мне сказали, что миссис Джонс хочет вывести девочек в свет. Но это было бессмысленно.

– И что вы на это сказали?

Конкордия даже не стала скрывать свое нетерпение, вызванное вопросом Уэллса.

– Все мои воспитанницы родились в уважаемых семьях, – промолвила она. – Между прочим, Теодора и Эдвина жили раньше очень богато. Но теперь все они осиротели, ни одна не может похвастаться какой-либо собственностью, либо наследством, либо большими связями в обществе. У них есть дальние родственники, но никто из них не счел нужным разыскать девочек и забрать их к себе в дом.

– Я понял, что вы имеете в виду, – перебил ее Эмброуз. – В высшем свете никто из них не нужен, о них попросту не знают.

– Именно так! – воскликнула Конкордия. – Самое большее, на что они могут рассчитывать, так это на карьеру учительниц или гувернанток. Так к чему шить им платья, которые подходят для бальных залов и театров?!

– Понимаю! Вы заподозрили худшее!

– Да, мистер Уэллс, так оно и было. Я пришла к выводу, что моих учениц готовят к тому, чтобы продать в качестве дорогих и модных куртизанок.

– Думаю, такой поворот событий был вполне возможен, – подумав, произнес Эмброуз Уэллс. – Я же говорил вам, что Ларкин весьма заинтересован в развитии сети борделей.

– Должно быть, вы слышали о нескольких шумных скандалах, которые освещала пресса. Речь шла о девочках, которых забирают из сиротских домов и отправляют работать проститутками. Это ужасно! Однако полиция не предпринимает особых усилий для того, чтобы положить конец преступному бизнесу.

– Это так, но ваших девочек отправили не в бордель, а в замок Олдвик. Им даже учительницу наняли! Вы же сами говорили, что вам вменялось в обязанность блюсти их репутацию и следить за их развитием, – сказал Уэллс.

– Я не считаю, что из моих подопечных хотели сделать обычных проституток, – заметила Конкордия. – Подумайте о сложившейся ситуации, мистер Уэллс, учтите все факты. Все четыре мои воспитанницы из хороших, уважаемых семей. У них хорошие манеры, они воспитаны и хорошо образованны. Они даже говорят как представительницы высшего общества.

– Иными словами, вы хотите сказать, что они не из уличных девок, – перебил ее Эмброуз.

– Именно так, сэр! Я же не наивная дурочка, которая не понимает, что к чему. Я видела немало на своем веку и знаю, что на рынке куртизанки, которых без труда можно выдать за настоящих леди и которых с радостью принимают в высшем свете, ценятся очень высоко.

Эмброузу удалось скрыть собственное удивление. Похоже, есть вещи, в которых он совсем не разбирается, как это ни странно. Такие женщины, как Конкордия, редко говорят о подобных вещах, да еще так равнодушно.

– Верно, – согласился он.

– Представляете, насколько выше цена тех куртизанок, которые вышли из хороших семей и умеют подобающим образом вести себя! Я не говорю уже о невинности, молодости и безупречной репутации!

– Не стану спорить с вами, – согласился Уэллс. – И тем не менее…

– Прошлым вечером я подслушала, как Римптон со своим дружком толкуют о каком-то аукционе, который будет проводиться в ближайшем будущем, – продолжала учительница. – Ничуть не сомневаюсь, что моих учениц намеревались продать по самым высоким ставкам.

– Аукцион? – переспросил он.

– Да, – кивнула она.

– Возможно, вы правы, – обдумав ее слова, сказал Эмброуз. – Во всяком случае, ваши предположения объясняют очень многое в этой ситуации.

– Что вы имеете в виду, сэр? – взялась за расспросы мисс Глейд. – Почему вы следили за замком и ждали приезда Ларкина? – Ее лицо просветлело. – Вы полицейский? Может быть, вы из Скотланд-Ярда?

– Нет. – Эмброуз отрицательно помотал головой. – Но я занимаюсь частным расследованием от имени клиента, который нанял меня для того, чтобы узнать правду о смерти своей сестры.

– Так вы частный сыщик? – Конкордия явно была поражена, но уже через мгновение ее чудесные глаза вспыхнули любопытством. – Как интересно! В жизни не встречала человека, имеющего такую же профессию.

– Надеюсь, вы и в дальнейшем будете считать меня интересным человеком, мисс Глейд, потому что в обозримом будущем нам с вами придется очень много времени проводить вместе.