Двое в заброшенном доме
Шрифт:
Скотт кивнул, вспомнив, как в антитеррористическом спецназе обустраивали скрытные позиции для снайперов. Обычно один человек играл роль снайпера, а другой наблюдателя. Андре прав, Коннорса ждала верная гибель.
– Человеку с боевыми навыками не составило бы труда проследить за ним и в удобный момент решить свои задачи, – сказал он Челси, которая слушала их со скептическим выражением лица.
– У Коннорса достаточно опыта, и он обязательно сначала понаблюдает за своей целью, а уже потом что-то предпримет, – заметил Андре. – Он наверняка
Скотт добавил:
– Вполне возможно, сам он ничего не планировал. Если сказал нам правду и хотел что-то узнать у Данверса, разумнее всего было бы денек понаблюдать, выяснить его образ жизни, убедиться, что он один, и потом войти. Данверс тоже служил в армии, поэтому Коннорс мог предвидеть долгие переговоры. Так что немного поспать было бы в его интересах.
– А потом кто-то проскользнул мимо него и убил Данверса? – Голос Челси звучал уныло. – Ну, не знаю. Все это как-то неправдоподобно. Коннорс не врал, когда говорил, что Данверс подбил его на стрельбу по чьему-то наущению. Но, может, Данверс признался, кто это затеял. И Коннорс его убил, а сейчас ищет того человека.
– Тоже вариант, – согласился Скотт. – Но за плечами нашего главного подозреваемого из лагеря Маккорда военная служба. И он, соблюдая осторожность, вполне мог проскользнуть мимо Коннорса.
– Лайэм Харт, – выпалила Челси. – Главный советник сенатора.
– Или Марк Рубинштейн, – добавил Скотт. – У нас меньше оснований его подозревать, но он тоже был военным спецом. Вдобавок вышел в отставку не так давно. Хотя и владеет компанией «Блэкгейт», а вначале выезжал за границу со своими сотрудниками. Вообще у всех них есть боевой опыт.
– Давайте свяжемся с опергруппой. Надо узнать время смерти, тогда сможем проверить алиби Рубинштейна и Харта.
Надо положить конец этой истории. Найти Коннорса и выяснить, существовал ли заговор или за оружие взялся психически нездоровый одиночка.
А Скотта ждут дела дома. Ему надо отвести угрозу от Челси и помочь сестре. Хотя он мало мог сделать, разве что быть где-то рядом на случай, если ей понадобится.
Ему хотелось действовать, сойтись с противником один на один, например, скрутить Коннорса, защелкнуть наручники на его запястьях. Или задержать насильника Рыбачка. Скотту не сиделось на месте.
– Что еще нам известно?
Андре покачал головой:
– Это все. Агенты опергруппы свяжутся с нами, как только все обследуют.
– Вроде ты оставил свою любимую сумку в машине?
Андре встал и понимающе кивнул.
– Точно. Пойду схожу за ней.
Челси бросила взгляд на Скотта, затем на удаляющегося Андре.
– Любимая сумка?
– С боксерской грушей, – пояснил Скотт. – Меньше обычной. Но иногда мы месяцами торчим где-то, ожидая сигнала к действию. Тоска смертная. Вот Андре и стал возить с собой кое-какое спортивное снаряжение. Надо было
– Скотт, хочу извиниться за то, что позвонила Мэгги. Она моя подруга. Угнетала мысль, что ты охраняешь меня, когда нужен ей.
– Сейчас я все равно ничего не могу поделать. – Эта мысль убивала его.
– Ты уверен? Потому что…
– Уверен. Не в силах сдерживаться, он потянулся к ней и провел пальцами по морщинкам у нее на лбу. – С Мэгги все в порядке.
Он увидел, как от его прикосновения расширились ее зрачки, и залюбовался ее глазами. Она качнулась к нему, и он вдруг понял, что в ней разгорается тот огонь, которого так ему хотелось.
Он собирался держаться от нее на расстоянии, пока не отпадет надобность в охране, и уже потом начать традиционные ухаживания, не отступаться, даже если она станет твердить «нет». Но соблазн заключить ее в объятия оказался слишком силен.
Скотт выругался про себя, опустил руку ей на талию, привлек к себе и приник губами, подавив удивленный вскрик; его язык сразу почувствовал ее язык. Она отвечала на поцелуи так же горячо, как реагировала на прикосновения. Прижалась к нему плотнее, встала на цыпочки и обвила руками его шею. По его телу пробежали искорки желания.
Он шептал ласковые слова, руки нашли ее спину, гладили талию, наслаждались шелковистостью кожи. Он чуть отстранился, чтобы снять с нее футболку.
Она в ответ потянула за край его футболки и начала ее поднимать, ощутила прикосновение его голого живота. Пристегнутая к ее поясу кобура с «глоком» ударила его, когда он помогал ей раздеваться, грудь коснулась выпуклости ее бюстгальтера.
Она что-то невнятно бормотала, он перемещался с ней к дверям гостиной с одной мыслью – уложить на кровать. Но едва они миновали дверной проем, как он натолкнулся на что-то большое и твердое.
Сумка Андре. Челси смущенно вскрикнула, отпрянула и схватила с пола футболку.
Скотт повернулся, выругавшись про себя. Челси так поглотила все его мысли и чувства, что он забыл, где находится. Надо было действовать быстрее, перейти в ее спальню до возвращения Андре, не тратя время на нежные разговоры. Теперь же она судорожно одевалась.
– Прости, дружище. – Андре быстро вышел из гостиной.
– Андре! – окликнула Челси, уже одетая, ее щеки пылали румянцем. – Извини, что так получилось.
– Да ничего. Пойду на кухню.
– Все в порядке. Это больше не повторится. – Она проскользнула мимо Андре в свою комнату.
О чем она только думала?
Почему Скотт подавил ее волю к сопротивлению? Она так себя не вела никогда и ни с кем. Если в романе поставлена последняя точка, возврата нет. Она не поддавалась на уговоры «встретиться еще разик» и не возвращалась к своим бывшим, потому что не страдала от одиночества и ни о чем не жалела. Кончено, значит, кончено. Она никогда не предавалась печали. Любила простые и легкие расставания.