Двое. После
Шрифт:
Я опускаю глаза. Булат как и всегда зрит в самый корень. Обнажает ту правду, которую я сама боялась себе озвучить. Но легче почему-то не становится. Наверное, потому что я никому не желаю пережить той боли, что пережила я сама.
— Если уж мы начали изъясняться на собаках, то давай я тебе кое-что скажу. Думаю, как хозяйка этого парня, — Булат кивает мне под ноги, где теплым клубком свернулся Банди, — ты меня поймешь. Настоящая забота о своем питомце — это отказать ему в лишнем куске мяса, даже если он очень просит. Если ты этого не сделаешь, то
Да, я понимаю. Именно это я говорила Антону всякий раз, когда он пытался кинуть Банди что-то вкусное со стола.
— То же самое касается твоего бывшего мальчика. Чем раньше он поймет, что ждать жалости неоткуда и чем скорее оторвется от твоей юбки, тем быстрее встанет на ноги. Я слышал ваш разговор. Становиться лучше и отказаться от наркотиков он должен не ради тебя, а ради себя. Пока Антон не научится самостоятельности и ответственности, он так и будет эгоистично цепляться за проходящих людей как за спасательный круг. На этом здоровых отношений не построишь. Иногда лучшее, что ты можешь сделать — это отпустить, как бы не болело.
Сердце качает кровь так усиленно, что шумит в висках. В груди со скрежетом переворачивается забытая боль. Каждая произнесенная фраза лупит по нервам, заставляя глаза намокать.
— Ты поэтому меня выгнал? — хриплю, с остервенением смахивая повисшую на ресницах слезу. — Хотел, чтобы я научилась жить без тебя?
Булат хмурится, откидывается на спинку стула. Скажи мне и тогда я пойму. Уложу в голове то, что не давало мне жить. Просто дай знак, что тогда тебе было не все равно.
Пауза между нами затягивается и когда мне уже начинается казаться, что он не ответит, он отвечает.
— У тебя все отлично получилось, Таисия.
29
— Марин, я все обдумала и решила, что в Испанию не поеду. Прости, что так долго тянула с ответом. Просто обстоятельства немного изменились.
Я могла бы пояснить, что не смогу наслаждаться долгожданным путешествием, потому что мои оголодавшие душа и сердце пока не готовы расстаться с Булатом даже на короткий срок, тогда как эта страна достойна того, чтобы полностью в ней раствориться, отбросив мысли о родине. Не поясняю потому, что мне несказанно повезло с подругой, и она все понимает без слов.
— Я уже догадалась, что ты не сможешь, — звучит в трубке шутливое ворчание. — Испания Булату не конкурент.
— Прости, — жалобно пищу я, начиная расхаживать по комнате. — Я чувствую себя эгоисткой… Как будто я променяла нашу дружбу на… В общем, ты понимаешь.
— Тебе только повод дай почувствовать себя виноватой. Путешествие должно быть в удовольствие. Если бы ты ходила по Барселоне, уткнувшись в телефон, я бы сама себе не простила.
От сказочности такого предположения я невольно прыскаю. Марина думает, что с Булатом можно переписываться?
— И что теперь? Ты полетишь одна? Отель будет дороже, да?
— Та-а-ай, — тянет Марина, делая вид, что теряет терпение. — Не мучай свою бедную совесть, ладно? Сейчас не сезон и цены дешевые. Расскажи лучше, как у вас с ним? И, кстати, что Антон? Больше не появлялся?
— Антон не появлялся и не писал, — я делаю паузу, чтобы похоронить в себе волнение за него. — А Булат заедет за мной через десять минут, и мы поедем ужинать.
— Ваау. Да у вас теперь каждый день свидания? Вас официально можно назвать парнем и девушкой?
На этот вопрос у меня нет ответа, и я намеренно не позволяю себе разделять оптимизм Марины. Это с Антоном было понятно и просто. Когда он пригласил меня в ресторан, а на следующий день — на день рождения к другу, я точно знала, что согласие будет означать зеленый свет отношениям с ним. Сейчас такого знания у меня нет. Потому что когда речь идет о Булате, я становлюсь совсем другой, не такой как с Антоном. Я наслаждаюсь каждой минутой рядом с ним и бережно сохраняю их в памяти, всегда держа в голове то, что это счастливое время в любой момент может закончиться.
Если бы я выложила все это Марине, она бы, конечно, сказала мне перестать себя изводить и поговорить с Булатом напрямую. О чем она не знает и не догадывается, так это о том, что я боюсь услышать ответы. Все, что происходит со мной эту неделю — настоящая сказка, а я пока не готова просыпаться.
— Я так далеко не заглядываю, — бормочу я, судорожно ища возможность сменить тему. — Ты уже с датами поездки определилась?
В течение нескольких минут Марина посвящает меня в детали предстоящего путешествия, после чего мы прощаемся. Телефон оживает почти сразу же, и голос Булата в динамике говорит о том, что он подъехал.
Жмурясь от радостного возбуждения, распирающего живот, я выскакиваю в коридор и натягиваю обувь. Не хочу ни о чем думать. Хочу жить сегодняшним днем.
******
— Здесь очень красиво. Это новое место, да?
Дыхание перехватывает, потому что в этот момент Булат встает позади и выдвигает для меня стул. Антон тоже так делал, но рядом с Булатом все ощущается острее. Каждое его слово весит больше, чем чей-то пространный монолог, любой знак внимания согревает лучше кружки горячего чая, а случайные касания и пристальные взгляды разжигают сильнее самой старательной прелюдии.
С того дня в его квартире у нас больше не было секса. После прощального разговора с Антоном заняться им казалось кощунством, следующую ночь я была на смене, а потом у Булата возникли поздние дела.
— Сам ресторан довольно старый, но пару месяцев назад у него сменился владелец. Здесь стали лучше готовить.
Мы делаем заказ: я, памятуя о желании набрать вес, выбираю суп и равиоли, а Булат, как обычно, отдает предпочтение стейку. Я вновь ощущаю потребность много говорить: то ли от желания сделать вечер интересным, то ли потому, что это он так на меня действует.