Дворянство. Том 2
Шрифт:
— Должно быть, страшный это был мир… мир, где верховодила магия. Где можно было управлять силой превращения живого в мертвое и владеть даже временем.
— Он был другим, — передернул плечами Пантин, будто замерзнув. — Просто другим. Хотя более цивилизованным, это уж точно.
Раньян задумался, надолго и крепко. Затем наставник и бывший ученик обменялись еще несколькими фразами, а после разошлись. Бретер направился по следам Хель, к поезду, где — одновременно близкий и недосягаемый — путешествовал его сын, беспомощная фигура в игре королей, способная, тем не менее, изменить ход всей партии одним лишь присутствием на доске. А фехтмейстер ушел к скромному лагерю новых попутчиков, готовясь, как и прежде, с отстраненным любопытством наблюдать за причудливым, непредсказуемым путем, который совместно изберут Случайность,
_________________________
Говоря о «ярмарке невест» Раньян имеет в виду первый бал для юной аристократки. Не помню, писал ли я об этом раньше, но даже если писал, напомню: это были не только веселье, драйв и энергия молодости, но и суровый краш-тест для дебютантки. Если она оставалась без внимания и приглашения, на том светская жизнь (а главное — поиск выгодного жениха!) легко могли завершиться. Отсюда страдания Наташи Ростовой в знаменитой сцене — девушка не просто хочет танцевать, она понимает, что в эти минуты решается ее судьба. В принципе эта практика больше характерна для Нового времени, однако не только лишь товарищу Сапковскому вольно упарываться постмодернизмом.
Глава 8
Прошло несколько дней.
Снова потянулся долгий путь, час за часом, день за днем. Местность вокруг ощутимо изменилась, явственно показывая обжитость и стабильное увеличение плотности цивилизации на квадратный километр. Леса, даже хиленькие и кустарниковые, почти вывелись, уступив место рощицам и садам отчетливо сельскохозяйственной направленности. По крайней мере, раз в день на пути встречалась речка, обычно под каменным мостом. Дороги с тропками да тропинками вились, пересекаясь, ткали паутину торговой жизни королевства. Елена год с лишним тому назад уже пересекла значительную часть континента, но в ту пору она старалась избегать значимых трактов и больших городов, так что наблюдала в основном типичные грунтовки. Здесь же фундамент дорожной сети составляли более продвинутые «колейки», у которых продолбленные в земле тысячами колес выбоины засыпались гравием. Получалось нечто вроде железнодорожной трассы, которая сохраняла относительную пропускную способность и после дождей — бича дорог попроще.
И опять же, по крайней мере, раз в день (а на мосту — всегда) попадался шлагбаум со сторожевым постом для взимания какой-нибудь частной подати. Королевский поезд и дворяне, разумеется, никому ничего не платили, но теперь Елена лучше понимала стенания ночного визитера, который вопиял о поборах и всяческом ущемлении предпринимательства. Женщине казалось странным, что Ойкумена с одной стороны уже дошла до имперской централизации власти (пусть и формально), с другой же сохраняла феноменальную раздробленность торгового пространства. Приходилось регулярно напоминать себе, что здесь не Земля и, в сущности, пришелец из другого мира не представляет, как на самом деле устроена Империя — кругозора не хватает.
Наконец паутина грунтовок и «колеек» внезапно закончилась, и впереди открылась бесконечная полоса мощеного тракта, шириной в несколько метров и удивительно похожего на классическую римскую «via». Собственно это и было наследие Старой Империи, остатки великолепной дорожной сети. Значительную (а может и большую, кто знает?) часть разобрали на строительный материал после магической катастрофы, но часть осталась, как и столетия назад верно служа новому порядку и новой империи.
Тракт был такой ширины, что по нему легко двигались бок-о-бок три обычных телеги или две больших повозки, запряженные четверкой и более коней. Пассажиропоток, соответственно, умножился кратно. Елена заинтересованно глядела на странников, паломников, торговцев, коробейников-офень, курьеров, включая особых посланников семьи Дипполитус. А также подмастерий, странствующих монахов и горластых проповедников, сбивающихся в караваны адептов Двоих, крестьянские обозы и пешие кучки переселенцев. Комедиантов, нищих, явных наемников и рутьеров. Прасолов, то есть оптовых скупщиков мяса, скота и рыбы, хлебных агентов и представителей множества иных занятий, которые наблюдательница могла лишь угадывать. В общем, людей оказалось много, несмотря на то, что зимой интенсивность хозяйственной жизни падала в разы. Определенно столица была велика, богата и действовала как экономический магнит в масштабах огромной территории.
К слову, Артиго Елена сотоварищи так и не увидели. Они лишь знали, что после выхода на широкий тракт юного аристократа, наконец, повезли с комфортом, в карете и гораздо быстрее прежнего. Раньян и верный Грималь еще пытались как-то сопровождать мальчишку, хотя бы формально и на расстоянии, прочие же не стали тратить время и силы на малопродуктивное занятие. Постепенно к небольшому обозу Кеханы и Гигехайма стянулась поредевшая группа приключенцев-театралов.
Марьядек просто радовался, что никто не порывается дать ему в плебейскую физиономию. Гаваль неожиданно обрел полезное занятие — Кехана оказался тонким знатоком некой почти забытой школы поэзии и по явной ошибке причислил к ней юного пиита. Поэтому самозваный менестрель с жадным любопытством слушал, «вспоминая», на самом же деле старательно укладывая в памяти длинные разглагольствования Алонсо насчет стихотворного размера и оригинальных рифм. Гамилла по-прежнему исправно выполняла задачи телохранителя, но всегда держалась на противоположной от Насильника стороне обоза. Кажется (хотя и нельзя было поручиться абсолютно точно) искупитель ненавязчиво помогал ей избегать своей персоны, держась на отшибе. По сути, он присоединялся к остальным лишь раз или два за день, в ходе уроков копейного боя.
Мэтр Ульпиан вообще превратился в безвредный и бесполезный балласт. Очевидно, глоссатор покинул столицу затем, чтобы лично понаблюдать за историческими событиями, а также их юридическим оформлением, однако после загадочного конспиративного разговора будто погрузился в умственную летаргию. Мэтр ехал на муле, думал и молчал, даже забросив ежедневную переписку, так что Елена получала жалованье просто в силу договора. Женщина могла представить, какие думы гнетут правоведа, но держала догадки при себе. Даже тех куцых знаний об организации общества, коими она обладала, хватало, чтобы понять: мэтр в буквальном смысле решал вопрос жизни и смерти. Для себя, по крайней мере.
А Пантин… Пантин был как всегда. Вроде при обозе, кажется рядом, но проявлял себя лишь в часы фехтовальных занятий. И то, по большей части Елена теперь спарринговала с Барнаком, а персональные занятия, несмотря на обещание того показать что-то новое, фактически прервались. Впрочем, ученица не роптала, молодой Гигехайм оказался очень сильным противником, бои с ним давали хорошую практику. У Елены вообще появились серьезные сомнения в том, что юноша готовился к поприщу кавалера. Для этого он был слишком плохим всадником и слишком хорошо владел оружием сугубо пешего боя. Возможно, молодой человек рассчитывал на карьеру профессионального участника турниров, живущего с наград за победы. Пешие поединки с недавних пор вошли в большую моду, призы там были, конечно, не чета конной «классике», но и порог вхождения существенно ниже.
В общем, такая версия кочевой жизни Елене даже понравилась. Затем случилась… наверное, следовало бы сказать «неприятность», хотя персонально для Елены это было скорее довольно таки нейтральное «событие». Началось оно с того, что явился разряженный паж в цветах графа Блохта и сообщил, что…
— … Властитель Сибуайенн, великий конге, король-тетрарх изволил принять решение, о коем письменно уведомил моего господина и почтенное собрание людей чести. Решение то гласит, что юный Артиго, как почетный гость, будет препровожден непосредственно в королевскую резиденцию на северном берегу, минуя городские стены. Смрад улиц, грязь, недостойные образы горожан, все это утомительно и даже оскорбительно для столь дорогого и почетного визитера. Благородное собрание избранных воинов поступит сходным образом. Прочие же должны отправиться в столицу, где могут предаться занятиям честным и достойным.
Гладко чешет, подумала Елена, играя уже привычную роль тени. Заучил слова наизусть или язык хорошо болтается сам по себе? Но, что интересно, ни слова о молебне и торжествах с народными гуляниями. Что там говорил на этот счет ночной визитер?.. Признак того, что сейчас жизнь Артиго выставят на аукцион, так вроде бы.
— Хм-м-м… — пробурчал Алонсо с видом человека, поставленного перед непростой дилеммой. Он яростно потер челюсть, словно разогревая ее для улучшения мыслительного процесса.