Двойная наживка
Шрифт:
– А как насчет Квинни? – спросил человек. – Что бы вы сделали с ней?
Не колеблясь, Эдди сказал:
– Я и ее бы отпустил.
– Сомневаюсь.
– Какой смысл было бы ее убивать, мистер? Предположим, я бы забрал этого монстра домой и сделал чучело. Каждый раз, когда я входил бы в комнату, она смотрела бы на меня со стены, и в этих лиловых глазах была бы ужасная правда. Я не смог бы с этим жить, мистер. Вот почему я говорю, что вам не надо пускать в ход ружье. Я бы ее выпустил.
Стрелок продолжал стоять, никак не реагируя на слова Эдди. Его солнцезащитные очки приводили Эдди в ужас.
– У меня мальчик, мистер. Ему девять, – сказал Эдди. – Думаете, я смог бы солгать своему сыну о такой рыбе, как эта? Сказать, что я ее поймал, когда этого не было.
– Некоторые могли бы.
– Не я.
Стрелок сказал:
– Я
Эдди послушно вскарабкался вверх по берегу, на дамбу. Он прыгнул в джип, даже не смахнув осколки стекла с сиденья.
– Вы можете развернуться?
– Да, – сказал Эдди. – У меня же есть возможность использовать все четыре колеса.
В темноте он стал нервно нащупывать ключи.
– Шов вселенной, – размышлял вслух стрелок. – Эта дамба, как нравственный шов вселенной.
– Да, она узкая, это верно, – подал голос Эдди.
– Зло по одну ее сторону, добро по другую, – человек проиллюстрировал свою мысль, жестикулируя «Ремингтоном».
Эдди высунул голову из окна машины и сказал очень вежливо:
– Могу я вас спросить, что вы собираетесь сделать с этим большим красивым окунем?
– Я собираюсь его выпустить, – сказал человек, – примерно через пять минут.
Он не сказал где, не сказал, с какой стороны шва.
Эдди знал, что не стоит испытывать судьбу, знал, что должен удирать от этого психа во все лопатки, но не мог этого сделать. Рыболов в нем должен был добиться ответа:
– А сколько она весит?
– Ровно двадцать девять.
– Вот те на! – Эдди Сперлинг часто задышал.
– А теперь проваливай, – сказал стрелок. – И удачи на турнире.
После того, как Эдди уехал, Скинк вытянул большую рыбу из пруда. Он повесил клетку на плечо на манер ярма и понес через плотину к Озерам. Он поставил ее снова в воду и начал обыскивать берега, пока наконец не нашел две пустых банки из-под пива, служившие отметкой места, где Джим ТаЙл и Эл Гарсия затопили кучу веток и валежника. Скинк еще раз вытянул клетку и поставил в секретное место. На этот раз он вынул окуня, отметил направление к полузатопленному завалу из веток и нежно подтолкнул туда своего питомца.
Рыба плеснула, замутила воду и исчезла.
– Увидимся сегодня вечером, – сказал Скинк. – А потом поедем домой.
С винтовкой в руке он простоял на дамбе два часа, наблюдая, как начинает бледнеть ночь. На стороне Эверглейдса закричала цапля, начали ссориться дрозды-белобровики в камышах. Но другая сторона дамбы оставалась молчаливой и безжизненной. Скинк ждал, появится ли что-нибудь в Озере номер семь – черепаха, сарган, хоть что-нибудь. Он ждал долго. Потом, глубоко обеспокоенный, он устало двинулся вниз по дамбе туда, где оставил свой грузовик.
В этот самый момент Р. Дж. Декер припарковал свою машину за рядами трейлеров, в которых жили строители на Озерах. Рассвет был лучшим временем, чтобы двинуться в путь, потому что в этот час большая часть нанятых полицейских спала или трепалась и сплетничала, ожидая окончания смены. Декер заметил только одного охранника в форме, круглого и цветущего парня, который появился из трейлера, задержался ненадолго, чтобы облегчиться, и снова закрыл дверь.
Декер еще раз проверил камеру. Это была «Минолта Макскум», крепкая, трйдцатипятимиллиметровая. Он купил ее на распродаже в Уэст Палм Бич со скидкой. В этом магазине принимали кредитные карточки. Декер подумал, что «Кодак» или «Шур-Шот» могли бы сработать так же хорошо, но он слишком торопился. Он открыл аппарат и проверил механизм заряжения пленки. То же самое он сделал с блоком привода мотора.
Удовлетворенный, Декер прикрыл линзы колпачком, закрыл камеру и спрятал ее в отделение для перчаток машины Эла Гарсия. Потом он достал из багажника кусачки и проскользнул к сараю с запчастями, где принялся за работу с подвесным замком.
Начало мемориального турнира имени Дики Локхарта было назначено на шесть тридцать, но рыболовы прибыли очень рано, чтобы спустить лодки на воду, проверить оборудование и воспользоваться даровым угощением.
Рыболовы знали, кто бы ни выиграл в этом турнире, он, вполне возможно, не сможет никогда больше опустить в воду удочку не из-за колоссальной премии, но из-за того, что отпадет необходимость рекламировать продукцию спонсоров. Наживка на окуня, которая обеспечит получение главного приза
Утро было ясным и прохладным. Поговаривали, что к полудню может быть восемьдесят градусов. Матроны из Первой Церкви Пятидесятницы Освобождающего Искупления раздавали библейские брошюры и горячие бисквиты и кофе, хотя многие участники соревнований были слишком возбуждены, чтобы есть или молиться.
Ровно в шесть часов Роллс-Ройс «Корниш» цвета бургундского вина подъехал к причалу номер один Озер Ланкеров. Из него вышли Деннис и Лэни Голт. На Лэни был красный жакет, обтягивающие брюки из грубой бумажной ткани «Гор-Текс» и черные сапоги для верховой езды. Она наслаждалась вызываемым ею восхищением других участников соревнований, которые не сводили с нее глаз и с энтузиазмом грызли горячие рогалики, доставая их из мешка. С видом высочайшего превосходства Деннис Голт отцепил от трейлера свою сверкающую семнадцатифутовую лодку «Рейнджер» и спустил на воду. Он начал методично укладывать свои удочки одну за другой, затем коробку с необходимыми инструментами и наконец огромный ящик с рыболовными снастями. Усаживаясь в кабину лодки, он провелил показания приборов – температуру воды, размещение груза, показатели тахометра, горючего, батарей, давления бензина, нажал на кнопку своего звукового искателя рыбы, и на экране зажглись и замигали ярко-зеленые буквы – доброе утро! Большой подвесной мотор «Джонсон» поддался сразу же и включился, мурлыкая, как тигренок. Пока мотор нагревался, Деннис Голт стоял у руля и небрежно разглаживал складки своего небесно-голубого спортивного костюма. Он брызнул струей Миндекса на стекла своих японских янтарных очков «Поляроид» и протер их темно-синим платком. Затем надел свой жилет с монограммой и сунул в карман флакон «Счастливой Железы» в пять унций. По традициям окунеловов он повернул свою кепку так, что козырек оказался сзади, потому что при скорости в пятьдесят миль в час ветер сорвал бы ее. Деннис Голт был готов к тому, что, как и всегда, послышатся замечания по поводу Роллс-Ройса и того, какой напыщенный и самодовольный осел его владелец, но на этот раз другие окунеловы оставили его в покое. Собственно говоря, Голт был так погружен в свой предтурнирный ритуал, что чуть не пропустил необычное зрелище.
Оно началось появлением на восточной стороне неба проблеска света величиной с булавочную головку. Свет распространялся быстрее, чем от восхода солнца. Он был пульсирующим и странным. Окунеловы сгрудились у причала, чтобы посмотреть, что это такое. Они предполагали, что большие компании, производящие наживку, решили запустить новую рекламу, и придумали для этого трюк.
Все небо над Озерами запульсировало аквамариновым огнем. На сорокафутовом экране, сооруженном позади подмостков, появилось лицо преподобного Чарльза Уиба, готового произнести слова утреннего благословения. Конечно, оно было записано на пленку (потому что Чарли Уиб редко поднимался с постели раньше десяти), но ни у кого из участников соревнования не было желания послушать, что сказано в Ветхом Завете о ловле рыбы. Все их внимание было обращено на то, что медленно катилось по дороге в их сторону.
Это были машины дорожного патруля, а точнее, шестнадцать машин, и их синие огни резали темноту на куски. Самым последним в процессии был грузовик-мусорщик с гребной лодкой, прицепленной к бамперу.
Деннису Голту это зрелище не понравилось. Он подумал, уж не собираются ли полицейские арестовать кого-нибудь, и не может ли этот кто-нибудь оказаться им самим. Он метнул беспокойный взгляд на Лэни, которая пожала плечами и покачала головой.
Первые восемь патрульных машин объехали причал с одной стороны и остановились бампер к бамперу, другие восемь встали таким же манером с другой стороны, образовав проезд в форме буквы У для Эла Гарсии и Джима Таила на их мусорщике.