Двойная страховка
Шрифт:
– Вы сошли с ума! – вскрикнул Гелдерфилд. – Я врач, я хирург с безупречной репутацией. На какие поступки вы меня толкаете?
– Миссис Деварест – ваш пациент и моя клиентка, – терпеливо убеждал я его. – Наконец, она – ваш друг. Я пытаюсь добиться для нее двойной страховки. Вы не хотите, чтобы ее арестовали. Я тоже. Наши интересы совпадают. Я останусь здесь, у вас, а вы поезжайте к ней. Вернетесь – расскажете, что там происходит. Потом отправьте меня в больницу, где у меня будет подходящая обстановка для
– Из этических соображений… – все еще кипятился Гелдерфилд, но он уже остывал. – Обстоятельства бывают выше нас. Иногда и целителю приходится напоминать, что он не только врач, но и человек. Бывают ситуации, когда правила хорошего тона, профессиональная этика и все такое летят в окошко.
Гелдерфилд встал, принялся шагать по кабинету, стараясь не встречаться со мной взглядом. Его беспокойство передалось мне. Я тоже покинул кресло, подошел к окну. Уже стемнело, и увидеть что-нибудь снаружи было невозможно.
Гелдерфилд, махнув рукой на «этику», решил, что выпить в данной ситуации ему будет полезно, и налил себе виски. Он вышел на кухню и загремел там выдвижными ящиками в шкафах. Затем поднялся на второй этаж (я услышал его шаги наверху, в спальне). Оттуда доктор снова вернулся на кухню, повозился там немного и очутился в кабинете с саквояжем, набитым хирургическими инструментами.
– Нашли то, что хотели? – спросил я.
– Я не собираюсь связывать себя какими-либо обязательствами, – порывисто заговорил он. – Но вы дали мне понять, что полиция устроит обыск у Колетты…
– Можете не сомневаться.
– Господи! Если бы магазины были еще открыты, мы бы раздобыли дюжину этих проклятых картофелемялок!
– Полиция тоже учтет такую возможность, – сказал я.
Доктор снова потащился на кухню, прихватив с собой саквояж, возвратился через несколько секунд с суровой физиономией, губы плотно сжаты.
– Ладно, Лэм. Придется пройти через это. До сих пор никому не удавалось заставить меня нарушить профессиональную этику. Первый раз в жизни я…
– Хорошо, хорошо, доктор, – перебил я. – Отправляйтесь. Буду ждать новостей. Мне разрешается подходить к телефону?
– Конечно.
– Разумно ли это?
– А если мне потребуется срочно позвонить вам?
– Поступим так: вы позвоните, положите трубку и через минуту снова наберете номер. Это будет сигнал. Я подойду после второго звонка.
Он кивнул:
– Хорошо.
– Вы отправите меня в больницу?
– Я должен сделать вам инъекцию.
– Когда кто-нибудь сильно нервничает, беспокоится, разве не бывает так, что вы «угощаете» пациента дистиллированной водой, уверяя, что ввели ему морфий?
Его лицо просветлело.
– Да, конечно.
– В моем случае, вероятно, диагноз будет следующий: нервный срыв, вспышка истерии. Я обратился к вам, умолял об инъекции. Вы не стали применять сильнодействующего средства и ввели мне дистиллированную воду под видом морфия. Я успокаиваюсь, меня одолевает сонливость…
– Ясно, – остановил меня Гелдерфилд. – Учитывая ситуацию, я уложу вас в постель в моем доме и пришлю сиделку. Она проследит, чтобы вы заснули, и покинет вас. И это все, что я могу сделать для вас, Лэм.
– Сиделка будет посвящена в наши игры?
– Конечно нет. Она отнесется к вам как к обычному больному, которому необходим полный покой. Которому только что ввели морфий.
– Как скоро появится сиделка?
– Минут через двадцать.
– Опытная?
– Да.
– Идите, доктор, – сказал я. – Идея возникает не сразу, но когда уже существует, она должна приносить плоды незамедлительно.
Гелдерфилд схватил свой саквояж и скрылся. Через несколько секунд я услышал рокот мотора отъезжающей машины.
Я снова плюхнулся в кресло, налил себе виски, добавил содовой и закурил. Я неторопливо потягивал любимый моему сердцу напиток, водрузив ноги на стул и наслаждаясь абсолютной, фантастической тишиной. В доме ни шороха, ни скрипа; снаружи тоже не доносилось ни звука.
Однако меня мучила мысль: а ну как Гелдерфилд передумает по дороге, расколется, донесет в полицию про «нашу идею» или выболтает ее миссис Деварест?
Я прогнал эти мысли. Потянулся и зевнул. Приятное тепло от выпитого виски разливалось по всему телу. Меня клонило ко сну. Я с трудом сосредоточился и посмотрел на часы. Цифры расплылись у меня перед глазами.
Нет, что-то внутри моего сознания не давало мне покоя. Какая-то новая мысль билась в голове, требовала выхода. Внезапно она прояснилась и встряхнула меня с такой силой, что я выпал из кресла.
Я ударился о скамеечку для ног, поднялся с пола, едва удержав равновесие, и, пошатываясь, побрел на кухню, оттуда прошел в холл, потом поднялся по лестнице на второй этаж.
Я обнаружил спальню доктора Гелдерфилда, примыкающую ванную комнату, комнаты для гостей. Заглядывая поочередно во все двери, я в конце концов натолкнулся на того, кого искал.
На кровати лежал истощенный старик. Ему было далеко за семьдесят. Запавшие щеки, восковая кожа, закрытые глаза. Старик не двигался, да и дыхания я не услышал.
Прошло не меньше минуты. Человек на кровати вздохнул тяжело и неровно, хватая воздух полуоткрытым ртом. Затем снова затих – будто провалился в летаргический сон. Я склонился над постелью, боясь, как бы старик не отдал богу душу и на самом деле.
Старик лежал по-прежнему неподвижно, но дыхание возобновилось, такое же мучительное, прерывистое, с длительными интервалами. Я дотронулся до его плеча и… качнувшись, свалился на кровать.