Двойная звезда
Шрифт:
Светлана догадывалась, что он плачет, или, по крайней мере, близок к этому. Она деликатно позволила ему справиться с собой, не пасть перед ней лицом в грязь. Ох, мужики, какие же вы глупые создания, что ж вы все пыжитесь, все тужитесь, изображая из себя несгибаемых, железных роботов, а ведь на самом деле такие же живые существа, как и женщины, разве что чуть менее эмоциональные.
Воспользовавшись данной возможностью, Андрей действительно сумел справиться с собой. Подавил слезы, проглотил проклятый комок. И предпринял еще одну попытку:
– Светуля, ты же умная женщина. Ну скажи мне - кому будет легче, если вы с Витькой умрете? Кроме вас, разумеется. Тут я мог бы с тобой согласиться - да, вам действительно станет легче. У вас уже ничего не будет болеть и никто не помешает вашему счастью. А если
Андрей сделал небольшую паузу. Не только для того, чтобы вдохнуть воздуха. Но и давая возможность Светлане прочувствовать его слова, подумать над ними, а может, и ответить на них. Но нет - Света по-прежнему молчала, правда, лицо ее выражало некоторую заинтересованность его словами, что само по себе успокоило его, вдохновило на дальнейшие изыскания темы загробной жизни:
– А ты не задумывалась о том, что ТАМ, - он многозначительно поднял глаза к потолку, демонстрирую полную лояльность к Создателю, - вам могут не простить того, что вы прошлепали свой шанс, пренебрегли Даром Божьим?! Ты не боишься разгневать Его?
Светлана по-прежнему молчала, но заинтересованность на ее лице поугасла. Андрей понял: то ли утомил, то ли сбился с интересующей ее линии, решил для проверки сменить тему, впрочем, не отходя от основного разговора:
– Хорошо, допустим, ты уверена в существовании потусторонней жизни, ты уверена, что вам с Витькой там будет хорошо, и за все ваши страдания в этой жизни вы будете вознаграждены. А скажи мне, подружка дней моих суровых, - ты не задумывалась, скольким людям вы причините горе своим уходом? Ты не думала, что твоей дочери очень скоро может понадобиться материнская помощь и поддержка? Очень хорошо, что она так любит отца. Но каково девочке будет без матери? Да в ее-то подростковом возрасте. Ты думаешь, горячо любимый папа сможет ответить на все ее вопросы? Сможет дать ей дельный женский совет?
Андрей намеренно устроил еще одну паузу. Заинтересованность на Светкином лице явно возросла, но брови ее сжались у переносицы, на лбу пролегла вертикальная ложбинка. "Ага, не нравится? А ты подумай, как понравится твоей дочери оказаться без матери!" И Андрей продолжил без всякой жалости к умирающей:
– Ты жалеешь своего мужа, оберегаешь его от предательства. А ты думаешь, после твоего ухода он до конца своих дней понесет по жизни память о тебе, как флаг? И до гробовой доски останется тебе верен, так же, как и ты ему?! Ой, вряд ли! Светуля, уверяю тебя, как представитель мужского пола: не дождешься! Ему сейчас сколько - тридцать шесть, сорок?
– Тридцать девять, - едва разлепляя склеившиеся губы, ответила Светлана. Сказала растерянно и совсем не так уверенно, как в начале разговора.
– Тридцать девять лет! Мужчина, что называется, в самом расцвете! И ты действительно думаешь, что остаток жизни он проживет бобылем? А у него ведь не остаток, у него еще полжизни впереди! Поверь мне, и полугода он один не проживет! Может, не сразу женится, но баб начнет водить не позднее полугода после твоих похорон! А как ты думаешь, куда он их будет водить? Не к маме же с папой. Сюда, милая моя, сюда, - гость красноречиво обвел подбородком пространство.
– В твой дом, в твою постель! И не думаю, что сильно будет скрываться от твоей дочери. А потом и женится. И у твоей горячо любимой дочечки появится мачеха. И дай Бог, чтобы она к твоему ребенку относилась по-человечески! А то еще и своего родит от вашего папаньки, и останется твое дитё на обочине дороги, никому не нужным... Но даже в самом лучшем случае - ты только представь - когда твоя дочь будет выходить замуж, поправлять на ней фату и платье будешь не ты, а совершенно посторонняя тетка! Ты хочешь этого?! Хочешь?!
Андрей дважды повторил "Хочешь". Повторил с убийственным нажимом. Он действовал сейчас совершенно интуитивно, и говорил совсем не то, что готовился сказать. Но ему казалось, что сейчас нужно говорить именно это и именно так, как он это говорит. И пусть жестоко объяснять умирающей женщине то, что овдовевший муж недолго будет оставаться вдовцом.
– Ты хочешь этого?! Хочешь?!
Светлана неуверенно покачала головой: что за глупый вопрос, кто же этого захочет. Но слишком неуверенно для того, чтобы Андрей, наконец, остановился, перестал мучить ее своей жестокостью. И он продолжил:
– А о матери своей ты подумала? Она ведь мужа схоронила, одна осталась. Ты представляешь, как ей было плохо, что она решилась бросить родной город и перебралась к тебе в Киев. Перебралась для того, чтобы не быть одной, чтобы быть рядом с дочерью. А любящая дочь решила добровольно уйти из жизни, потому что она, видите ли, слишком благородна для предательства! А разве своей смертью, заметь - добровольной смертью!
– ты не предаешь мать?! Она с трудом пережила смерть мужа, ей было очень трудно и нелегко. Говорят, родителей хоронить - естественно. Да, пусть грубо, но правда. Супругов... наверное, гораздо более болезненно, но все-таки тоже естественно - ведь все равно рано или поздно кто-то из супружеской пары умирает, оставляя второго сиротой на этом свете. А вот детей хоронить - это уж естественным никак не назовешь. Это совсем противоестественно! Это самая болезненная, самая невосполнимая утрата в жизни. И ты, такая правильная, хочешь обречь свою мать на такие страдания? Ты пойми, что из троих твоих самых дорогих людей - мужа, дочери и матери - меньше всего пострадает именно муж. А дочь и мать будут страдать от твоего ухода до конца жизни!
Светлана под воздействием его слов все больше сутулилась в своем кресле, сжималась, казалось, усыхала на глазах. Но Андрей упрямо шел к цели, добивал безжалостно:
– Не знаю, какие отношения у тебя с твоей матерью. Может, недостаточно теплые. Может, и к дочери ты тоже относишься с некоторой прохладцей? По крайней мере, мне, как отцу, непонятно, как любящая мать может сознательно обрекать дочь на такие муки. Но это, возможно, ваши внутрисемейные дела и ты считаешь себя вправе решать их судьбы. Но кто дал тебе право лишать чужую женщину, не сделавшую тебе ничего плохого, единственного сына? Ты знаешь, что Витькина мать тоже похоронила мужа, как и твоя, и тоже, как и она, не имеет больше родственников, кроме него? Ты понимаешь, как она будет страдать без него?! А если она, не вынеся такого горя, решит наложить на себя руки? Как ты думаешь, на ком будет грех за этот ее поступок? На ней? А мне кажется, на тебе. Потому что это ты причиняешь ей горе своей упертостью. И ладно бы, если бы в этой упертости был хоть какой-то смысл! Но ведь это просто глупость, одна сплошная, ничем не оправданная глупость! Из-за которой пострадаешь не только ты, не только твои близкие, но и мать твоего возлюбленного. За что ты наказываешь ЕЕ?!
Перестарался Андрюша. Уж к кому, к кому, а к Ирине Станиславовне Светлана особого сочувствия не испытывала. Может, если бы он начал с Ирины Станиславовны, переключившись к концу на Светкиных родных, она и переменила бы свое мнение. Она была уже очень близка к тому, чтобы пусть не изменить решение, но, по крайней мере, серьезно об этом подумать. Да, тут Андрюша был абсолютно прав, обо всем этом стоило подумать. Вполне может быть, что Олег потоскует-потоскует без нее, да и найдет себе утеху где-то на стороне. Вполне вероятно, что и женится. Светлана не могла сказать, что ее радовала такая перспектива, но и ничего особо ужасного в этом она не находила. Вполне естественно: мертвым - мертвое, живое - живым. Так ведь и она в потустороннее царство отправляется не в гордом одиночестве! А вот Иришка, мама, это да, это ее больное место. Но что же тут поделаешь, коли судьба у нее такая короткая, "эксклюзивная"! У нее за своих домашних душа болит, а Андрей навязывает ей еще и вину за мать Виктора, за Ирину Станиславовну. Ну уж нет, за нее-то она не отвечает, ей своих хватает! С какой стати она должна переживать за женщину, пусть она даже и мать любимого человека, но Светлана с содроганием вспоминала, каким презрением горели ее глаза, когда она выпроваживала гостей из дома! И уж конечно, презрение касалось не обоих гостей, то есть Светы с Виктором, а только Светы. И это притом, что тогда Светка еще и повода ей никакого не давала, была, как раз, очень лояльно к ней настроена. Если уж совсем честно и откровенно, тогда Светлана и сама надеялась, что все закончится хорошо, что удастся ей побороть сопротивление внутреннего предохранителя, и она останется с Виктором...