Двуликий бог. Книга 2

Кайли Мэл

— Дочь Тьяцци получит своё, в этом можешь не сомневаться, — довольно хладнокровно для его буйного мстительного нрава пообещал мне Локи. Я взглянула в его сверкнувшие в полумраке недобрые глаза. — Придёт только срок. Сейчас она пользуется защитой и покровительством Ньёрда, и Один не простит мне убийство жены вана ни в Мидгарде, ни, тем более, в Асгарде. Но этот союз не продлится долго. Они слишком разные, как юг и север, во всём расходятся, стремятся в разные стороны. Они расстанутся, и тогда я возьму со Скади причитающееся мне по праву, — голос супруга затих, губы на миг исказило ненавистью. Я не могла его в ней упрекнуть. Я и сама ненавидела великаншу, едва не лишившую меня всего.

— Но Сив, Локи… —

с затаённым укором протянула я, запуская кончики пальцев в мягкие медные волны волос каверзного аса. — Она поступила опрометчиво и принесла беду в наш чертог, но… Заслужила ли она такое страшное наказание, ни с чем не сравнимый позор? Соразмерно ли оно совершенному проступку? Ты ведь знаешь лучше меня, с кем её уровнял…

— Лишь с теми, кем является большинство богинь Асгарда, — с нескрываемым презрением отозвался высокомерный супруг. Его слова ввели меня в окончательное замешательство, и я посмотрела на него ещё более удивлённо, чем прежде. Уж в чём, а в неразборчивости любовных связей и супружеской неверности я не могла упрекнуть богиню плодородия. — И Сив — не исключение. Даже будучи замужем за Тором, слишком многих она согревала в своей постели. Уж я знаю, мне довелось быть в их числе, — при последних словах супруга кровь ударила мне в голову, заставив отдёрнуть руки и отстраниться. Поражённо и возмущённо раскрыв губы, я не отводила оскорблённых глаз от неверного мужа. Криво усмехнувшись, двуликий бог склонил голову и посмотрел на меня с упрёком и насмешкой.

— Это было до того дня, как ты появилась в моей жизни, конечно, — невозмутимо добавил он, наконец, всласть измучив меня. Я знала, что ревность льстит самолюбию — помнила и свои чувства, и его. Однако это ощущение было слишком разрушительным, чтобы испытывать его снова только ради тщеславия супруга.

— Не хочу этого слышать, — оборвав его, я сделала ещё один шаг назад, ощущая, как кровь неистово бьётся в висках, а сердце — где-то в горле. При мысли о том, что Локи принадлежал или мог принадлежать другой, я начинала задыхаться, теряла над собой власть. Голова закружилась, и я поспешила сесть на край его постели, коснулась холодной ладонью лба. — Как бы там ни было, ты не в праве судить. И ты не в праве так поступать с женой верховного бога. Тор будет в ярости, как только он узнает о случившемся, сразу же явится за твоей головой. Чем ты ответишь ему?

— Улыбкой, — с бесстрастной уверенностью парировал Локи, сделав ко мне ленивый грациозный шаг и коснувшись ладонью волос. — Этот вопрос не должен занимать твои мысли, уж ты мне поверь. Тор также заслужил этот позор, и мне безразличен его гнев. Ты ведь знаешь, мне весь Асгард безразличен: их малодушные толки и пересуды, переменчивость нравов и мнений, их тинг и лживое понятие справедливости. Я вижу всё это наперёд, и я явлюсь к собранию богов, выслушаю их крики и порицание, покорюсь слову Одина и, в конце концов, верну Сив её красоту. Я даже знаю как. Всё станет по-прежнему, но этот страх, что я зароню в её сердце и мысли, это унижение, что я нанесу Тору, — они останутся и заставят обоих молчать, быть осторожнее и умнее.

— Ты головы лишишься раньше, чем твой ребёнок увидит свет, — вздохнув, прошептала я в ответ, снова обращая взгляд печальных глаз к мужу. — Сколько ещё ты будешь искушать судьбу, сколько ещё хочешь нажить могущественных врагов? И ради чего? Ты не сумеешь изменить их, не сумеешь что-либо асам доказать. Никто не сумеет. Ты только лишишься единственного друга, а затем и покровителя.

— Что с того? — отмахнулся Локи. — Помнил ли Тор о нашей «дружбе», — тут ас презрительно скривил выразительные губы, — когда едва не проломил мне череп молотом? А где был мой покровитель, пока я медленно умирал? Что сказал, когда изобличили убийцу?.. — голос повелителя дрогнул от ненависти,

подвижные тонкие пальцы сжались в кулаки. Я только склонила голову в ответ. Что я могла ответить ему, чем возразить, разубедить разгневанного мужа? Ведь, к моему прискорбию, всё так и было. Асгард давно отвернулся от нас, я лишь тешила себя иллюзиями. Я жалела Тора и ещё больше жалела Сив, но в момент отчаяния, слабости, горя нас никто не пожалел. Доверь я свои печали кому бы то ни было, стало бы только хуже. Поступок прежней подруги являлся тому подтверждением.

Я не знала, как должна была воспринимать слова и решение Локи. Казалось, слишком много его было теперь во мне: его мысли и его взгляды, его чувства и его отношения. Я всё больше становилась отражением своего супруга, и тем труднее было сохранять здравомыслие, быть голосом его совести. Я начинала задумываться: что, если Один одобрил наш союз вовсе не из благих побуждений? Что, если он желал моими руками покорить своенравного и сумасбродного бога обмана воле Асгарда? Ведь недаром он так гневался, когда я допускала ошибки, не просто же так его выводило из равновесия моё неподчинение, моё возраставшее сходство с мужем? На чьей отныне я была стороне, кому служила?

Я не знала. Я разрывалась между двумя разными противоборствующими мирами и больше не могла примирить их. Я не могла примирить их даже внутри себя самой. Может, Бальдр был прав, и я попала под непреодолимое влияние своего вспыльчивого мужа. Может, прав был Локи, и Асгард не заслуживал ни жалости, ни снисхождения. В тот вечер отличить свет от тьмы, разделить правду и ложь я была не способна. У меня оставалась только одна непререкаемая правда: я люблю никому непокорного аса и сделаю всё, что в моих силах, чтобы сохранить свою семью.

Глава 7

Утро нового дня оказалось на редкость ненастным. Я стояла на веранде, примыкавшей к покоям Локи, и с тяжестью на сердце наблюдала за хмурым, затянутым серыми облаками небом. Пронзительный и безжалостный холодный ветер гнал их с севера, приносил сырость и сумрак. Казалось, всё вокруг замерло в ожидании дождя и было неживым, ненастоящим. Птицы не пели, где-то сокрывшись, пышная зелень сада не шумела, стыдливо свернув лепестки и листья. Воздух гудел от напряжения. А может, это был не воздух вовсе, а моя натянутая в струну душа. Сжавшись и склонив голову, я согревала едва тёплым дыханием озябшие ладони. Наступивший день не принёс мне ясности или облегчения. Чуткое сердце болело и за свою семью, и за чужую.

Мягкий густой мех лёг на плечи, заставив меня чуть вздрогнуть от неожиданности и растерянно обернуться. Ловкий лукавый ас стоял за моим плечом и улыбался, не произнося ни слова. Погружённая в свои мысли, я не расслышала звука его шагов, а потому неожиданное появление бога огня напугало меня, заставило всё внутри встрепенуться. Подбитый мехами шерстяной плащ оказался очень уместен: только когда предусмотрительный супруг заботливо укутал меня в него, я осознала, как продрогла. А я не могла позволить себе столь безответственное поведение в моём положении. Однако возвращаться в покои не хотелось: мне было невыносимо душно, и, казалось, я не могла дышать от непреодолимого беспокойства и смутных предчувствий.

— Ты совсем замёрзла, — ласково обратился ко мне Локи, так и оставшись позади и обнимая меня за плечи. Неизменное тепло бога огня согревало едва ли не сильнее плотных одежд. Эта мысль преисполнила меня нежностью и в то же время заставила задуматься и опечалиться. Как он успевал быть таким двуликим: то внимательным, чутким и обаятельным, то непримиримым, жестоким и резким. Насколько другим мог бы стать каверзный ас, если бы все в обители богов принимали его подобно Одину или мне, какие из своих лучших качеств мог бы проявить, а из худших — сдержать или преодолеть.