Двуликое зеркало
Шрифт:
— Думаешь, помощь нужна только мне? А сам как?
— Я выкручусь.
— А если нет? Ситуация изменилась. Твоя жизнь не принадлежит одному тебе.
Сдохнешь ты — и следом полетят наши жизни. Мы твой придаток. Грош нам цена.
— Уходи, Костя. Не хватайся за чужую жизнь как за соломинку. Я обречен.
Мне не под силу совладеть с масонами. Моя партия проиграна. Некоторое время я еще смогу блефовать, но рано или поздно карты придется открыть. Их терпение небезгранично.
— Как же ты выкрутишься?
— Лежа на дне болота с соломинкой в зубах.
— Завербуемся с командой в Чечню, а там граница. Но у нас нет денег, и я думаю, что этот план уже не является тайной. Мне намекнули на это. Нас грохнут раньше, чем мы соберем вещмешки.
Сарафанов отошел от окна, достал из бара коньяк и разлил в рюмки. Двигался он медленно, что-то обдумывая, и наконец сказал:
— Денег я вам дам. Они принадлежат клану, а не масонам. Получишь миллион. По сто тысяч на человека.
— Нас одиннадцать.
— Стукача уберешь сам. Он заслуживает только смерти. С остальными уйдешь, как задумал. Наймешь автобус до пункта А. Бригаде объявишь, что вы отправляетесь в пункт Б. В столице шум устраивать не станут. Вас будут поджидать на пути к пункту Б. Другого варианта я не вижу. А пока выполняй полученное задание.
— Нас и в Москве могут замочить. Мы люди незаметные.
— Придется засветиться.
— Это как?
Сарафанов передал рюмку Вихрову, поставил бутылку на столик и сел в кресло напротив.
— Никто не лишал тебя лицензии охранного, агентства. Возьми под опеку крупную рыбу, лучше всего телевизионную звезду. Предложи услуги сам. Мол, тебе известно о заговоре. Денег не проси. Оплата по результату. Найми киллера. Дай ему твердые инструкции. Воспользуйся услугами дешевого подъездника. В момент покушения твои люди его обезвредят. Живым брать не обязательно. Шум в газетах обеспечен. Засветишь свое агентство по телевидению. Интервью, фотографии — вот тебе и реклама. У нас обожают мусолить такие истории. После громкой шумихи вокруг твоей фирмы уже трудно стереть ее с лица земли без скандала.
Журналистское расследование и прочая требуха. Купи пару репортеров и арендуй несколько полос в желтой прессе. О тебе должны писать и восхвалять твое агентство. На это потребуются деньги. Ты их получишь. Разговоры о Чечне прекрати. Этот ход ты сделаешь неожиданно и не раньше чем через месяц. Лучший день — первое декабря. Именно на это число назначена моя операция у доктора Зарецкого. День, когда наши враги отпустят поводья и потеряют бдительность. У тебя есть полтора месяца. Действуй. Раньше этого срока нас не тронут. В организации знают о предстоящей операции, и они уверены, что я никуда не денусь.
Несколько секунд Вихров молчал, тупо глядя на хозяина, затем произнес:
— Я могу доверять тебе, Паша?
— А у тебя есть выбор?
— Не знаю.
— Мы оказались в одной лодке, которая дала течь. И если не налечь на весла всеми силами, то мы утонем. Сейчас мы вычерпываем воду столовыми ложками и теряем время.
— Согласен. Я пришел к тебе, потому что только ты своим зрением видишь берег спасения и знаешь, в каком направлении грести.
Когда Вихров произносил эти слова, жена Сарафанова и Татьяна Медведева входили во двор дома. Они шли быстрой, порывистой походкой и о чем-то разговаривали. Возле черного хода стояли двое здоровяков и курили. У подъезда скучала машина, в салоне которой сидели еще два человека, а чуть левее, у клумбы, мок под мелким дождем черный «БМВ».
Они вошли в парадное и наткнулись еще на одного типа. Он подпирал холодную стену плечом и читал книжку в мягком переплете.
— Со всех сторон обложили! — громко выговорила Лида Сарафанова. — Значит, муженек дома.
— Я думаю, он нам не помешает, — ответила Татьяна и засмеялась.
Ее смех смахивал на куриную икоту. Эхо в подъезде с успехом приумножило странные звуки.
Наверх они поднимались пешком. Лида открыла дверь квартиры и пропустила гостью вперед. Они разделись, и хозяйка подошла к кабинету мужа. Через секунду Лида вернулась и указала пальцем в сторону коридора.
— Идем в кухню. У него какой-то мужик. Они уже прощаются.
Когда Вихров вышел из кабинета, он успел заметить подол юбки, скрывшейся за углом стены. Он знал, что Сарафанов живет с женой, и не придал этому значения. Сейчас его заботили другие проблемы. От встречи с банкиром подполковник ничего не ждал. Его выходка походила на вопль утопающего, но крик был услышан и ему протянули руку. Тупая безнадежность приобрела очертания тоннеля, в конце которого мелькал свет.
Вихрову хотелось верить всему сказанному и обещанному. Надежда умирает последней. Но жизнь и практика диктовали другое. На протяжении долгих лет он варился в уксусе лжи, подлогов, интриг и предательства. Он привык рассчитывать только на себя и никому не верил. Загнанный в тупик, как одинокий волк, Вихров скалил зубы от беспомощности и с трудом мог поверить в существующий выход, показанный ему одним из охотников. Тут было над чем подумать.
Когда он спустился вниз, к нему подошел Савелий.
— Что скажешь, командир?
— Ничего. Либо мы выкрутимся, либо сдохнем. Сарафанов слишком умен и хитер. Теперь я понимаю, почему они его боятся. Такого не запугаешь. Он знает цену собственной жизни и торгуется за нее, как шлюха на панели. Этот торг всего лишь блеф. Свое он не отдаст.
— А как же мы?
— Будем выполнять инструкции и думать.
— Послушай, Костя. Тут жена Сарафанова к себе подругу повела.
— И что из этого?
— Ничего. Только я ее уже видел на фотографиях, выданных ребятам, когда они за ней поехали. Потом им головы продырявили.
— Татьяна Медведева?
— Ты меня знаешь, командир, я не ошибаюсь.
— Что ей делать у Сарафанова? Впрочем, другого выхода у нее нет. Ишь, стерва, какой ход придумала. Ладно. Прийти, она пришла, но ей и уходить придется. Возьми ее на выходе.
— Зачем она нам?
— Я хочу знать, какую уловку ей предложит банкир. Сарафанов — непревзойденный стратег. Только не уверен, что он дает бесплатные консультации.