Двуявь
Шрифт:
Чудеса на этом не завершились - через какое-то время выяснилось, что износ конструкций замедлился в сотни раз, так что шедевры советского автопрома, вопреки опасениями, не разваливались от старости. Но от аварий и механических повреждений не застрахован никто; запчасти, сохранившиеся в мастерских и на складах, постепенно расходовались, а заводы-производители остались за пределами Ареала.
Впрочем, всё это были мелочи по сравнению с тем, что машины теперь привязывались к владельцам, причём в самом буквальном смысле...
– Гондоны, мля, - процедил шофёр,
– Говорят, проверки начнутся на чёрное истощение. Из-за вчерашнего. Возле хладокомбината побились, слышал?
– Слышал. 'Kia' с 'КамАЗом'.
– Ну. Кореец - всмятку вообще, раскидало по всей дороге. Водила - частник. И чё теперь? Нас всех из-за него раком ставить? Можно подумать, я от хорошей жизни по одиннадцать часов каждый день...
– За светофором останови, пожалуйста.
Шофёр замолчал и подрулил к бордюру, Марк отдал ему деньги, вылез и огляделся. Кафе представляло собой крохотную приземистую постройку с покатой крышей и неоновой вывеской, которая, впрочем, днём не светилась. Тротуар перед входом был засыпан жухлой листвой. Ворота в парк были распахнуты настежь, но дорожки пусты; колесо обозрения мёртво застыло в белёсой хмари.
Внутри 'Гравитация' напоминала столовку времён совка, только сильно уменьшенную: побитые столешницы и кособокие стулья, похожие на телят-недомерков. Горели тусклые лампы. Мужик умеренно бомжеватого вида, примостившись в дальнем углу, доедал сардельку. Ненавязчиво оформилась мысль, что чахохбили и суп-харчо здесь спрашивать бесполезно.
– Здрасьте, - поприветствовал Марк молодую, но страшненькую брюнетку за стойкой.
– Из мясного что посоветуете?
Та, покосившись на мужика с сарделькой, сказала:
– Лучше пельмени.
– Да? Ну давайте. А можно глупый вопрос? Кто для кафе придумал название? Что оно, извините, символизирует?
– Не знаю, я не хозяйка.
– Понятно. У вас тут наливают?
На лице у неё прочиталось: 'А что, не видно?'
– Тогда стольник, будьте добры. Хотя нет, полтинник.
Она бухнула перед ним гранёный стаканчик и пластиковую тарелку с едой. Сев у окна, он мысленно разделил водку на два глотка, отпил из стакана, выдохнул и повозил пельмень по лужице майонеза.
Текли минуты. Он уже почти уверился в том, что 'Гравитация' - дохлый номер, и пора искать другие зацепки, но тут началось веселье.
Через порог шагнул ещё один посетитель - высокий мосластый тип в неизменной кожанке. Мазнув взглядом по брюнетке и по ценителю сарделек, он обернулся к Марку. Присмотрелся и шагнул ближе, нашаривая что-то за пазухой. Свет коротко мигнул - как недавно в лифте.
Подземный яд, которым Марк травил себя последние годы, не добавлял ни силы, ни ума, ни реакции. Однако, усвоившись, он чуть приглушал эмоции и, таким образом, позволял взглянуть на ситуацию отстранённо. Поэтому сыщик 'Трейсера' не стал терзаться бессмысленными сомнениями на тему 'может, всё обойдётся', а ухватил за спинку соседний стул и швырнул его в новоприбывшего.
Тот уже поднимал ТТ, но выстрелить не успел. Стул, саданув его по руке, с грохотом рухнул на пол. Марк был уже рядом. Удар кастетом - враг уклонился, железо лишь чиркнуло по скуле. Ответный хук с левой - блок. Сцепившись и опрокинув ближайший стол, они повалились наземь.
Треснувшись затылком о стену, мосластый ослабил хватку. Марк вырвался и с размаху двинул ему кастетом по рёбрам. Противник сдавленно охнул, попытался подняться, но, получив коленом в лицо, обмяк.
Электрический свет, мигавший во время схватки, будто на дискотеке, сдался и погас окончательно. Сарделечный дегустатор, бочком прокравшись к двери, сиганул наружу. Брюнетка, забившись в угол за стойкой, таращилась пятикопеечными глазищами.
– Тихо, - сказал ей Марк, отпихнув пистолет подальше от киллера.
Под курткой у несостоявшегося стрелка обнаружилась наплечная кобура, в карманах - никаких документов, зато на запястье под задравшимся рукавом краснел всё тот же знакомый символ. Марк на мгновение завис, осмысливая увиденное; носитель кобуры тем временем застонал, его веки дрогнули.
Пора было снова действовать.
Марк достал одно из своих семян и прижал его к шее киллера - вдавил, что есть силы, отсчитывая секунды: одна... две... три...
Мосластый дёрнулся, но вырваться не сумел.
Восемь... девять... десять... одиннадцать...
– Слушай сюда, козлина, - сказал Марк, убирая руку.
– Сейчас ты чувствуешь боль, почти не можешь пошевелиться. Это естественная реакция на подземный токсин. Он впитался сквозь кожу, когда присосалось семя. Прошло пятнадцать секунд. Это не смертельно, через полчаса оклемаешься. Но я могу повторить. Тридцать секунд - и тебе прямая дорога в реанимацию. Сорок пять секунд - сдохнешь на месте. Это понятно?
Лежащий часто дышал, его лицо блестело от пота.
– Поэтому, если не хочешь новую порцию, начинай говорить. Кто ты такой? На кого работаешь? Почему собирался в меня стрелять? Не молчи, я жду.
Киллер захрипел, пытаясь что-то ответить, на губах выступила багровая пена, по телу прошла короткая судорога. Марк выругался сквозь зубы - творилось что-то не то. Реакция слишком сильная, нестандартная...
Человек на полу издал протяжный горловой стон. Это прозвучало так жутко, что Марк невольно отпрянул, а девица за стойкой испуганно заскулила. Пол задымился, и на нём проступила тлеющая окружность с крестом. Тело оказалось в центре этой фигуры, словно его поймали в прицел.
Потом тело киллера начало высыхать - влага уходила из него за секунды, будто там, внутри круга, свирепствовал раскалённый самум. Черты лица заострялись, кости всё явственнее проступали сквозь кожу. Неведомая сила пила свою жертву жадно, высасывала до донышка. Марк смотрел, не в силах отвести взгляд. Через минуту на полу осталась лишь мумия, утратившая человеческие черты.
Девчонка сползла по стенке на пол.
***
Зайдя за стойку, Марк присел на корточки и встряхнул брюнетку за плечи.