Дядя самых честных правил 8
Шрифт:
Неприятности в Павлово продолжились и после отъезда Боброва. Дважды мастеровых, направлявшихся в Нижний Новгород, пытались грабить. Но опричники были начеку, присматривали за дорогами и легко разогнали бандитов. Ущерба почти не было, если не считать пары выбитых зубов у одного из крепостных и украденный бочонок с медовухой. Увы, поймать разбойников не представлялось возможным — те отлично ориентировались в лесах и с лёгкостью уходили от погони. Но одного из нападавших опознали как конюха помещика Перерепенко.
—
— До стрельбы не дошло?
Опричник покачал головой.
— Как Пётр Данилович приказал, мы первые не начинали. А у этих кишка тонка, только грозить могут.
— Ещё что-то было?
Петров наморщил лоб и помотал головой.
— Вроде всё. Только в деревне пожар вчера случился. Мастерская, что Пётр Данилович поставил, ночью загорелась. Хорошо, углядели вовремя да сразу тушить кинулись.
Мы с Бобровым переглянулись. Готов поспорить, не само оно загорелось. Наверняка поджог устроили!
— Та-а-ак, — я отбарабанил пальцами на столе первые такты Преображенского марша. — Далеко до усадьбы этого Довгочуха?
— Довгочхуна, — поправил меня Бобров, — вёрст десять будет.
— Светлячок, — я посмотрел на девушку, — пусть люди закончат обед и сразу же прогуляемся, навестим этого милейшего человека. Иван, — я повернулся к Петрову, — ты своих тоже бери, поедем большой компанией.
— Оружие?
— Брать. Если нас плохо примут — немного постреляем.
Петров широко оскалился, показав крупные зубы.
— Сделаем, ваше сиятельство. Разрешите выполнять?
— Действуйте.
Петров и Светлячок тут же встали из-за стола и вышли.
— Костя, может, не стоит так резко? — спросил Бобров. — Зачем лишние жертвы, ты их вроде пугать хотел.
— Не переживай, я знаю, что делаю. Дорогим соседям надо преподать урок хороших манер, а ты сам знаешь — любой урок в школе начинается с розг.
— Но ты же в своей школе запретил пороть детей!
— Так то мои люди, они доброе слово понимают. А эти судари мне чужие, и жалеть я их не собираюсь.
Глава 20
Два помещика
На «прогулку» мы выехали верхом большой дружной компанией человек в тридцать. Приятно, знаете ли, заглянуть в гости к соседям в сопровождении улыбчивых вооружённых людей. Если не пробовали, то очень рекомендую такой формат общения. Даже самый нелюдимый хам становится
Опричников я разделил на три отряда. Один под командованием Светлячка, другой Петрова, ну и себе оставил пять человек, приказав им прикрывать Боброва. Он у нас не слишком боевой, а о своей безопасности я как-нибудь сам позабочусь. Серьёзных угроз я не ожидал, но даже временному отряду лучше иметь чёткую командную вертикаль, а не шататься толпой.
Пока мы ехали через Павлово, нашу кавалькаду сопровождала стайка ребятишек-орчат, с гиканьем нёсшихся рядом. Некоторые гарцевали на палках, изображавших лошадей, и размахивали прутиками вместо сабель. Да уж, мальчишки всегда остаются мальчишками, какой бы век ни стоял на дворе. На околице я козырнул им, приложив пальцы к треуголке. Чем вызвал бурю восторгов и криков.
Дорога отвернула от берега и змеёй заползла в лесок.
— Туда — дорога на Муром, — пояснил Бобров на развилке, — а вон там, в версте, жгут уголь для кузниц. Я приказал поставить нормальные печи из кирпича, чтобы не терять дёготь.
Лес поредел, пыльная дорога нырнула в ложбинку, тут же забралась на пригорок, и перед нами расстелился неширокий луг. На другой его стороне белой стеной стоял березняк, среди которого суетились маленькие фигурки. Оттуда же доносились звонкие удары, будто стволы долбила стая дятлов-переростков.
— Вот скоты! — Петров в полный голос добавил ещё пару крепких выражений, помянув родственников соседских помещиков и свои близкие отношения с ними. — Опять наш лес валят! Константин Платонович, разрешите, мы их…
— Спокойно, сейчас разберёмся. Иван, бери людей и обойди их слева. Светлячок, ты со своими — справа. Постарайтесь окружить, чтобы никто не ушёл.
Опричники разделились и молча разошлись в стороны. Я подождал минут десять, тронул пятками коня и кивнул Боброву.
— Поехали, посмотрим, кто ворует мой лес.
Мы неспешно потрусили через луг в сторону березняка. В предвкушении отмщения своих мучений Бобров ухмылялся с нескрываемым злорадством. Бесконечные нападки и пакости сумели довести до ручки даже добрейшего Петра.
Нас заметили поздно, шагов за пятьдесят, если не меньше. Крестьяне заволновались, стали что-то кричать и показывать на нас пальцем. А затем чохом кинулись прочь. Но буквально через минуту, обнаружив, что их окружают вооружённые всадники, заметались между деревьями. Тонким голосом завопила какая-то баба, затесавшаяся среди мужиков:
— Батюшки! Убивают!
А кольцо опричников сжималось всё туже. Неудачливые дровосеки подняли топоры, но в ответ защёлкали взводимые курки «огнебоев». Топоры полетели в траву, а крестьяне разом бухнулись на колени. Внутренним чутьём они узнали во мне главного и стали умолять: