Дядя самых честных правил 8
Шрифт:
— Ах вот вы как заговорили! Явились ко мне в дом и давай на меня напраслину возводить? Да после этого я под присягой расскажу, как вы…
Не обращая внимания на меня, они развернулись лицом к лицу и принялись орать друг на друга. Лица у обоих покраснели, они брызгали слюной и тыкали пальцем в противника. Перерепенко схватил Довгочхуна за бекешу и чуть не сдёрнул её. Довгочхун попытался завернуться обратно, пряча дряблое тело, и едва не сверзился с табуретки. В ответ он ткнул Перерепенко кулаком в плечо. Тот не остался в долгу и отвесил Довгочхуну
Наблюдая за безобразной ссорой, Бобров уже не смеялся, а хватал ртом воздух и вытирал глаза от слёз.
— Тихо!
Мой окрик спорщики пропустили мимо ушей, продолжая пихаться. Я вздохнул, закрыл глаза и послал сгусток сырого эфира в пол.
Особняк вздрогнул. Зазвенели стёкла в окнах, закачалась люстра под потолком, а со стены рухнула картина. Спорщики едва не упали с табуреток и вынуждены были ухватиться друг за друга. Они наконец-то замолчали, с ужасом уставившись на меня.
— Пожалуй, да, убивать я вас не буду. Грех поднимать руку на больных людей.
Помещики дёрнулись было возразить, синхронно открыли рты, но разум всё-таки возобладал, и они промолчали.
— За причинённый ущерб вы выплатите мне по пятьсот рублей серебром.
От этих слов их перекосило, а Перерепенко снова начал вращать глазами в разные стороны.
— Это невозможно!
— Никак нельзя!
— Да мы столько в год не зарабатываем!
— Такую сумму я и за десять лет не скоплю!
— Тогда возвращаемся к первому варианту, — я поставил пустую чашку на стол и принялся разминать пальцы, хрустя суставами. — С кого начнём?
— Э…
— Ну, так-то пятьсот не сильно много.
— Занять можно.
— Дайте неделю сроку, и привезу.
— Может, и за три дня, чтобы не заставлять вас ждать, — Перерепенко с превосходством посмотрел на соседа.
— А я за два дня справлюсь! — Довгочхун задрал подбородок.
— Вот и чудесно, судари мои. Послезавтра жду вас обоих с деньгами. А теперь переходим ко второму вопросу.
Помещики глянули на меня с плохо скрываемым страхом.
— Ответьте, судари, кто вас надоумил строить мне козни? Ни за что не поверю, что вы додумались до этого сами.
Они разом уставились в пол и невнятно забормотали, мол, сами решили, без подсказок. И вообще, всё вышло случайно, как шутка, даже не ожидали, что я так рассержусь за всякие мелочи.
Судя по тому, как они принялись отпираться и оправдываться, даже не обвиняя друг друга, я угадал правильно. Кто-то специально подбил их против меня. Придётся нажать посильнее, чтобы узнать всю правду. А после добраться до «заказчика» и прижучить уже его.
Глава 21
Новый враг
— Хватит юлить! — Совершенно неожиданно рявкнул Бобров.
Раздражённый болтовнёй дружков-помещиков, он хлопнул ладонью по колену.
— Константин Платонович, — кивнул
Перерепенко и Довгочхун недоверчиво посмотрели на него, повернулись ко мне и затряслись, как осиновые листья. Анубис, решив подыграть Боброву, «смотрел» на них изнутри меня леденящим взглядом. В комнате ощутимо дохнуло могильным холодом, а вода в графине на столе превратилась в лёд.
— Константин Платонович! Не погубите! — принялся часто креститься Перерепенко.
— Не по своей воле! Ей-богу! Велели молчать нам!
— Но ежели такое дело…
— Мы вам всё расскажем…
— Как на духу!
Полчаса потребовалось, чтобы из путаных объяснений вычленить главное. Оказалось, что за всеми нападками на Павлово и Боброва стоит мой старый знакомый — Чагин Матвей Иванович. Тот самый лучший картёжник Мурома и, по намёкам Марьи Алексевны, один из столпов местного преступного мира. Это он объехал всех мелких помещиков в округе, не слишком обременённых честью, и всем советовал «пощипать» хозяйство Урусова. Довгочхун был уверен, по оговоркам Чагина, я продам убыточную собственность, которую перехватит нужный продавец. Уж не знаю, зачем Чагину понадобилось Павлово, но я не собирался спускать ему наглое рейдерство.
— Возражать мы не могли, Константин Платонович, — вздыхая, оправдывался Довгочхун.
— Ежели Матвею Ивановичу слово против скажешь, он может и осерчать, — вторил ему печальным голосом Перерепенко.
— А коли он осерчает на кого…
— К тому Гришенька Хомутов может наведаться.
— Упокой, хосподи, его душу.
Картёжника Хомутова из компании Чагина я тоже помнил. Тот ещё неприятный молодец, связанный с разбоем и прочими непотребствами. Чувствую, придётся разбираться с этой муромской «мафией».
На прощание Бобров сделал помещикам строгое внушение: деньги послезавтра и даже не приближаться больше к Павлово.
— Если до Константина Платоновича дойдёт хоть слово, что вы подумали что-то дурное в его сторону, — Пётр прищурился, — ему даже приезжать не надо. А с вами может случиться много всякого интересного: удар хватит или усадьба сгорит. Да мало ли неприятностей происходит с плохими людьми.
Помещики на два голоса заверили, что они люди хорошие, порядочные и безобидные. На этой доброй ноте мы с ними и простились.
Уже выходя из усадьбы, я услышал за спиной, как эти двое снова принялись ругаться между собой. Обвинять друг друга во всех смертных грехах и грозить судом. Вот уж действительно круглые дураки. Эталонные!
Деньги помещики прислали в срок, как и обещали. А через пару дней прибыл знакомый Боброва, Жадов Василий Николаевич, которого он сватал в управляющие. Он приехал вместе с женой Юлией, невысокой женщиной с добрыми глазами, но усталым видом, какой бывает от неустроенной жизни.