Дьявол может плакать
Шрифт:
Син взял свиток и начал изучать его. Он смутно вспомнил, что видел его много веков назад. «Теперь вопрос в том, в какой дом он положил его?
Сайфер пожал плечами. „Он сказал, ты знаешь“.
И в этот момент он понял. Это был действительно гениально, и это было единственное место, которое Закар мог иметь ввиду. „Могила Иштар.“
Лицо Кэт побледнело. „Что?“
Син отложил слиток в сторону, чувствуя себя плохо при мысли, что надо поехать туда снова. „Это единственное безопасное место. Галлу не придет в голову мысль отправиться туда и она скрыта так, что даже самый любопытный
„Подожди“, сказала Кэт схватив его за руку. „Я пойду с тобой“.
Он покачал головой. „Кэт …“
Однако, решительный взгляд, которым она посмотрела на него, тронул и согрел его. „Ты не должен пройти через это один.“
Он бы поспорил, если бы она не была полностью права. Это было последнее место, где он хотел находиться без нее, и он это знал. „Спасибо“. Он сплел свои пальцы с ее.
Она склонила голову к его прежде, чем он перенес их в самую отдаленную область Сахары, в скрытую пещеру, которая была замаскирована постоянно меняющимися песками и охранялась заклинанием, которое не позволяло глазам смертных видеть то, что находится внутри.
Именно здесь Син похоронил свою дочь, и именно здесь Иштар спала в мире и покое, которых он сам никогда не знал. По крайней мере, пока Кэт не появилась в его жизни.
Кэт занервничала, когда они оказались в глубокой, темной пещере. Она услышала звуки грызунов и насекомых, снующих в темноте. Съеживаясь от страха, она надеялась, что они не подползут близко к ней.
Син поднял руку над головой и, казалось, факел осветил их путь. Кэт немедленно расслабилась, не увидев никого бегущего или ползущего к ним или даже вдали от них, она ненавидела жуков и грызунов.
Но когда она осмотрелась вокруг, то была поражена красотой этого места. Стены вокруг них были покрыты изображениями детей, играющих в фонтанах и оленей, пересекающих лес. Вечный фонтан, сделанный из чистого золота, плескался в одном углу. С одной стороны, на бортике сидели птица и ворон, с другой, маленькая девочка, которая смотрела в бассейн на свое отражение.
— Как красиво.
Син сглотнул, и она почувствовала ужасную волну горя, плескающуюся у него внутри. „Иштар любила играть в фонтанах и с животными, когда была ребенком.“ Он остановился у одной сцены с маленькой девочкой, у которой на плече сидела бабочка, в то время как она кормила оленя из одной руки и шакала из другой. Он погладил рукой изображение, и она увидела слезы в его глазах. „Я нашел ее вот так однажды, когда ей было четыре года. Она посмотрела на меня своими голубыми глазами и сказала: Не волнуйся, папа. Я не причиню им вреда.“
Кэт обняла его и прижалась к нему, его горе вызвало слезы на ее глазах. „Она на самом деле не была твоей дочерью?“
„Это не имело для меня значения. Она всегда была моей дочерью в моем сердце.“
„Я знаю“.
Он откашлялся, и положил руку на ее. „Я никогда не знал, кто ее настоящий отец. Нингал бы не сказала, и у нее было много обожателей. Это мог быть кто угодно“.
Но он никогда не использовал это против Иштар. Он любил
„Я не знаю, почему Нингал так ненавидела меня. Я так старался, чтобы она полюбила меня, но ничего не добился. Как будто, она просто хотела специально причинить мне боль“.
Кэт напряжено кусала губы, чтобы удержаться от слов. Учитывая то, что он только что сказал, она бы не удивилась, если Иштар бы была его дочерью. Как же это жестоко, солгать ему, что его собственная дочь была от кого-то другого …
Конечно Нингал не говорила этого. Но, когда она стояла там, она чувствовала истину в своем сердце. Это было бы глубоким ударом, и Кэт была уверена, Нингал нанесла его.
Син отошел от нее и направился вниз по узкому коридору к помещению, находящемуся в конце. Как только он вошел, по всей комнате вспыхнули факелы. Огонь вызвал танец теней, пляшущих на изображениях играющих детей, и бегущих оленей.
Кэт уставилась на это великолепие. Каждая часть комнаты была покрыта золотом. Стены были инкрустированы изумрудами и бриллиантами, изображая траву, на которой играли дети, в центре комнаты был саркофаг в форме древнего храма. Он был изысканным.
На крышке саркофага было вырезано изображение Иштар, на месте глаз, которой были два прекрасных сапфира. В ее чертах, Кэт увидела сходство с Сином. Она была права насчет Нингал, и ее поразило, что кто-то может быть настолько жестоким. Как Нингал поступила так жестоко с человеком, который должен был значить для нее самое ценное? Это было неправильно.
Син остановился перед Саркофагом, и положил руку на изображение Иштар. Она кожей почувствовала его мучения. Мысль об открытии могилы Иштэр разрывала его на части.
Кэт хотела избавить его от боли. „Хочешь, я сама поищу?“
„Нет“, сказал он хриплым голосом. „Она никогда не любила прикосновения чужих. Она была очень застенчивой“. С мучительным выражением лица, он закрыл глаза и толкнул крышку. Она слегка задрожала и немного отъехала. Звук скрежета камня об камень отозвался эхом по пещере.
Кэт наклонилась чуть вперед, а затем ахнул, увидев Иштар. Так как она была богиней, ее тело не разлагалось. Она была так же прекрасна, как в тот день, когда умерла. Ее глаза были закрыты, и, казалось, что она спит. Часть Кэт все ждала, что она проснется и посмотрит на них. Она хотела узнать, думал ли Син о том же.
Иштар была похоронена в малиновом платье, подол был инкрустирован рубинами, которые оттеняли ее темный цвет лица. Ее руки, покрытые золотыми перчатками, были скрещены на груди, и под ними лежал Жезл Времени. В форме ворона, он тоже был покрыт золотом и инкрустирован драгоценными камнями.
Кэт посмотрела на Сина. „Она красива“.
„Я знаю“. Он протянул руку, чтобы вытащить Жезл из-под руки Иштар. Как только он прикоснулся к ее коже, одинокая слеза выскользнула из уголка его глаза. „Я очень скучаю по ней“, выдохнул он. Он посмотрел на Кэт. „Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое, Катра. Ты понимаешь?“
Она кивнула, эмоции душили ее. Она не хотела, похоронить его тоже. „Взаимно, приятель. Если с тобой что-нибудь случилось, это, несомненно, омрачит мой лучший день“.