Дьявол Шарпа
Шрифт:
Лента главной дороги уходила восточнее, далеко огибая безбрежную чащу. Едва кроны деревьев сомкнулись над головами путников, на холме в форте сыграли побудку. Шарп засмеялся и надвинул на лоб шляпу для защиты от веток.
Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь густую листву, в которой сновали яркие птахи, зажгли тысячи капелек росы маленькими бриллиантами. Фердинанд давно отпустил поводья и шёл впереди.
— Интересно, где мы?
— Фердинанд знает. — отозвался Шарп.
Услышав свою кличку, индеец оглянулся и растянул губы в улыбке, открыв два ряда острых подпиленных зубов.
— Обаятельный парень, — крякнул ирландец, — Нам бы сотню таких под Ватерлоо, и лягушатники сбежали бы ещё до того, как оно началось.
Большей частью они ехали верхом, но иногда, на скользких и крутых склонах, приходилось спешиваться, ведя лошадей в поводу над мерцающими в низинах клочьями не рассеявшегося тумана. Самым волнительным моментом в это утро стала переправа через глубокий обрывистый каньон, дно которого скрывал всё тот же неизменный туман. На ту сторону вела шаткая конструкция из кожаных ремешков, дощечек и верёвок. Фердинанд указал на мост рукой, пролопотав что-то на родном наречии.
— Хочет, чтобы мы по одному шли, — догадался Харпер, — Мне лично эта штука доверия не внушает.
Страху натерпелись. Шарп двинулся первым. Хлипкий мостик дрожал и раскачивался под ногами. Фердинанд завязал кобылам глаза и перевёл по одной. Животные, ничего не видя, чуяли опасность, взбрыкивали и упрямились. Харпер, оказавшись на другом конце моста, громко перевёл дух. В его лице не было ни кровинки:
— Лучше уж со Старой Гвардией Наполеона потягаться, чем ещё раз этот мостик перейти.
Вскарабкавшись в сёдла, они продолжили путь. Фердинанд неутомимо трусил впереди. Харпер, жуя краюху, задумчиво уронил:
— В толк не возьму, за каким дьяволом длинноносому превосходительству нас убивать?
— Сам над этим голову ломаю. — признался Шарп.
Ирландец недоумённо повёл плечами:
— Мы же не собираемся жить здесь, заберём дона Блаза и тю-тю! Зачем посылать висельников по наши души?
— Если их послал он. — вставил Шарп, чьи сомнения вспыхнули с новой силой при свете дня.
— А кто же ещё? Он. — ирландец скривился, — Я таких субчиков хорошо изучил. Гнилой до самой печёнки. Зёнки его видели? Когда шнырь с такими зёнками заходит ко мне в харчевню, я выкидываю его прежде, чем он откроет рот.
— Гнилой или нет, а вот напуганный — точно.
— Напуганный? Батиста? — не поверил Патрик.
— Он похож на шулера, севшего сыграть в «барабан».
«Барабаном» [7] любимая в армии карточная игра, не требовавшая ни ума, ни терпения, только деньги и каплю свободного времени. Игроки делали ставки, и каждый наугад назначал карту. По одной открывались карты колоды. Игрок, чья карта открывалась последней, забирал банк.
7
В оригинале «drumhead», дословно «кожа на барабане». Прим. пер.
— Ставки в игре Батисты высоки, а он дурачит всех игроков. Поймай они его за руку — трибунала не миновать. Но уж очень жирный кусок на кону, и он боится всего на свете: что по ошибке подтасует не ту карту, что против него играет другой шулер, да мало ли?
Харпер аналогично понял и проворчал:
— Почему бы ему не взять, да и не раздавить мятеж? И всё, банк его, никаких игр не надо?
— Для того чтобы это сделать, надо быть воином, а он — не воин. Воином был дон Блаз. Дон Блаз мог покончить с восстанием, но дон Блаз, видимо, раскопал что-то на Батисту, и дон Блаз умер. Теперь у Батисты две задачи: ободрать Чили подчистую, потуже набив мошну прежде, чем всё рухнет, и найти подходящего козла отпущения, чтобы вернуться в Мадрид богатым, как крёз, и невинным, как агнец.
— Но нас-то зачем убивать? Нам-то какое дело до его игр?
— Мы — друзья его врага, дона Блаза, а, следовательно, тоже враги. — закончил Шарп, дивясь, насколько ладно сложилась днём картинка, не дававшая ему покоя ночью.
— Значит, он будет стараться нас прикончить?
— Э-э, нет! Прилюдно — нет. В Пуэрто-Круцеро нам, полагаю, ничего не угрожает. Прикончи нас Дрегара по пути, виноватыми остались бы повстанцы, но в Пуэрто-Круцеро убийство наделает много шума.
— Дай-то Бог, чтобы вы оказались правы. Мне не по нраву подыхать в каком-то Чили.
Шарп почувствовал угрызения совести, за то, что потащил друга с собой на край света.
— Тебе не надо было ехать.
— Изабелла тоже так говорила. Семейная жизнь — отличная вещь, но иногда мужчине надо от неё отдыхать, хотя бы ради того, чтобы, соскучившись по родным, вспомнить, как сильно ты их любишь.
Кроме жены, Патрика ждали дома четверо ребятишек: Ричард, Лиэм, Шон и самый младший, чьё гэльское имя Шарп выговорить был не в состоянии, называя его Майклом.
— Расставаться же с моими мальчишками навек — увольте.
— Нам сделать-то — всего ничего. — подбодрил друга Шарп, — Выкопать дона Блаза, запаять в короб и — адью, сеньор Батиста!
— Я бы всё ж таки положил его в бренди.
— Что быстрей будет, то и сделаем, — покладисто подытожил Шарп.
Гонка по джунглям кончилась внезапно. Просто зелёные великаны расступились и выпустили путешественников на главный тракт. Большак был пуст, ни следа Дрегары с его сбродом. Фердинанд, тряся ладошкой, показал зубы и опять залопотал по-своему.
— Ты-всё, да? Довёл? Дальше сами? Туда? — неестественно громко, как разговаривают с несмышлёнышами и бестолковыми иноземцами, спросил его Харпер, тыча на юг.
Индеец быстро закивал.
Шарп открыл сундук, достал гинею и вручил проводнику. Тот спрятал его в карман рваного обмундирования. Весело оскалившись напоследок, тёзка испанского короля растворился в чащобе.
Впереди лежал Пуэрто-Круцеро, где-то далеко позади плелись убийцы, и впервые с момента высадки в Новом Свете на душе у Шарпа стало легко-легко.