Дьявол в руинах
Шрифт:
Я вдруг почувствовала себя не в своей тарелке — и не только в бассейне. Физически у меня нет ни единого шанса против этого человека.
По крайней мере, не в честной борьбе.
Пробираясь сквозь воду и возвышаясь надо мной, он упирается руками по обе стороны бортика, чтобы заключить меня в клетку. Его темные глаза скользят по моим чертам, и я готова поклясться, что в их глубине загорается искра голода.
— Ты ошибаешься, Ангиолетта, — говорит он, придвигаясь еще на дюйм ближе. — Продолжай играть с огнем, и ты узнаешь, как
Его взгляд опускается ниже, останавливаясь на шраме, рассекающем мою грудь, и я отчаянно пытаюсь понять, какая мысль напрягает его черты, придавая им почти страдальческое выражение.
Я чувствую не только вызов, но и прямую угрозу в его словах.
Мое дыхание учащается, а грудь ноет от прикосновения к его рубашке.
— А если я захочу огня? — Темное пламя лижет центр его глаз, угрожающе обещая дать мне именно то, о чем я прошу.
Когда его горячий взгляд устремляется вверх, чтобы столкнуться с моим, его язык скользит по нижней губе, прежде чем его рот искривляется в кривой улыбке. Все мое тело дрожит от его красоты, дыхание перехватывает и замирает в глубоко в груди.
— Даже дьявол сгорает в собственном пламени, — говорит он, по его лицу пробегает нечитаемое выражение, — возможно, он даже чувствует боль острее.
Прежде чем я успеваю сформулировать связный ответ, Ник опускается и прижимается ртом к моему уху.
— Постирай мою рубашку, прежде чем вернуть ее, — говорит он, и от его хриплого голоса у меня сводит живот. — Она моя любимая.
Оттолкнувшись от бортика, он отходит на несколько шагов назад, держа меня в плену, пока наконец не поворачивается, чтобы выйти на мелководье.
Мне открывается полный, поразительный вид на спину Ника… и длинные шрамы, пересекающие художественную татуировку на его коже.
Шрамы глубокие и серьезные, болезненные, пересекающиеся друг с другом, как будто его били кнутом. Внезапно я понимаю, как именно он получил эти отметины. Я знаю, потому что мой отец любит наказывать своих врагов «старыми способами».
С дрожью вырывается вздох, и мне приходится окунуться в теплую воду, чтобы охладить перегревшуюся кожу.
О Боже, я слишком далеко зашла. Меня занесло так далеко в глубину, а вода все сильнее накрывает с головой.
Потребовалась сила двух женщин в моей жизни, чтобы, по сути, перепрограммировать меня, помочь мне увидеть, что Доминик не был моим ангелом-хранителем — что он никогда не висел надо мной как защитник, а был зверем, ждущим в башне своего часа.
Несмотря на знание этой истины, вихрь противоречивых эмоций закручивается вокруг меня, как водоворот в глубине, где он меня оставил…, и я не хочу просто покончить с Ником, устранить его как угрозу для моей жизни — я хочу, чтобы он знал причину этого.
Я хочу, чтобы он почувствовал хоть что-то из того, что пережила я, веря, что я ему небезразлична, тоскуя по человеку, которого, как я верила, однажды смогу заставить полюбить
Если разжигание огня — это то, что вызывает его дьявола, то я собираюсь заставить этот огонь реветь. Я должна увидеть дьявола в его глазах, прежде чем нанести удар.
Глава 8
ЕГО ОДЕЖДА БЫЛА ЗАЛЯПАНА КРОВЬЮ.
Доминик
В мрачной сказке «Маска Красной смерти» эгоистичный принц пытается спастись от чумы, охватившей его королевство, и бежит со своими рыцарями и дамами в свой эксцентричный дворец, где он запирает двери, запирая всех внутри, а страх смерти снаружи.
В этом своеобразном дворце принц предается пьянству и праздности, устраивая бал-маскарад. Он избежал Красной смерти. Пока сама Чума не появляется на празднике в гротескно-реалистичной маске и не убивает всех.
Он пришел как ночной вор. И Тьма, и Распад, и Красная Смерть властвовали над всеми без исключения.
В детстве это была одна из любимых сказок моего отца, которую он читал мне на ночь. Полагаю, я должен быть благодарен ему за то, что он нашел время на такую родительскую заботу. Но, повзрослев, я понял, что он делал это скорее из паранойи, чем из отцовской любви.
В конце рассказа он закрывал большой том Эдгара По, откладывал его в сторону и смотрел мне в глаза. Он никогда не моргал.
— Они никогда не смогут нас обмануть, amato figlio, — говорил он. — Мы должны быть ночными ворами.
К тому времени его паранойя уже начала уничтожать многие его сделки и переговоры. Даже в криминальном мире приходится доверять. Так строятся все операции.
Наш мир построен на этом доверии, и именно поэтому мы держим обиду и мстим, когда это доверие нарушается. На карту поставлена свобода. На кону наши близкие.
Темная вода залива плещется у причала перед серым складом. Вдоль пирса выстроились выцветшие разноцветные складские помещения. Именно здесь Люциан предпочитает вести свои дела.
Когда небо темнеет с наступлением ночи, загораются фонарные столбы. Низкое жужжание люминесцентного света над головой изматывает мое и без того напряженное терпение.
Один прекрасный ангел с крыльями, темными, как у ворона, уже почти сломал меня.
Моя встреча с братьями Лорелль прошла не так, как планировалось. Мне нужен союз, а он сопровождается деловым контрактом. Чтобы братья Лорелль рискнули забрать свои товары из Кассатто и принести их мне, они должны доверять мне, чтобы распространять их через мой маленький канал. Чтобы это произошло, я должен доказать, что контролирую ситуацию, а то, что неконтролируемая сводная сестра буквально выставила свою задницу перед этими мужчинами, не способствовало уверенности в моих силах.