Дьявольская альтернатива
Шрифт:
Автомобиль она не успела заметить – он ехал слишком быстро. Примерно минуту она стояла одна посреди дороги: вокруг никого не было, за исключением двух пешеходов, двигавшихся примерно в двухстах ярдах от нее, затем прямо на нее вдруг полетела машина, сверкая фарами и визжа шинами. Она замерла. Водитель, казалось, целил точно в нее, но в последний момент он отвернул немного в сторону. Крыло автомобиля ударило ее в бедро, перебросив через радиатор. Водитель и не подумал остановиться, на полной скорости удаляясь в сторону Крещатика, видневшегося в конце улицы Свердлова. Она едва ли слышала топот ног пешеходов, которые поспешили ей на помощь.
В
Когда он сбросил пальто и ответил на приветствие своего хозяина, один из посольских курьеров протянул толстый пакет из плотной бумаги. В результате спать ему в эту ночь не пришлось, но, прочитав содержимое пакета, он ничуть не жалел об этом.
На следующий день, заняв свое место в зале Лонг Гэллери Каслтауна, он с непроницаемым выражением лица посмотрел через стол на сидевшего напротив профессора Ивана И. Соколова.
«Ну хорошо, профессор, – подумал он, – теперь мне известно, что ты можешь уступить, а что не можешь. Давай, теперь продолжим».
Советскому посланнику потребовалось сорок восемь часов на то, чтобы согласиться на сокращение Варшавским Договором количества оперативно-тактических мобильных ядерных ракет в Восточной Европе наполовину. Еще через шесть часов в столовой был согласован протокол, согласно которому США должны были продать СССР на 200 000 000 долларов технологий бурения и добычи нефти по сниженным ценам.
Старушка была без сознания, когда машина скорой помощи отвезла ее в обычную киевскую больницу – Октябрьскую, расположенную по адресу: улица Карла Либкнехта, 39. Она оставалась в таком состоянии до следующего утра. Как только она смогла объяснить, кто она такая, перепуганное больничное начальство лихорадочно организовало ее перевод из общей палаты в отдельную, которую на скорую руку украсили цветами. В этот же день самый лучший хирург – специалист по ортопедии в Киеве – прооперировал ее, чтобы установить на место сломанные кости бедра.
В Москве Иваненко поднял телефонную трубку и внимательно выслушал сообщение личного секретаря.
– Понятно, – ответил он без колебания. – Проинформируйте власти, что я выезжаю немедленно. Что? Ладно, тогда тотчас, как ее выведут из анестезии. Завтра вечером? Прекрасно, подготовьте все.
Вечером в последний календарный день октября было очень холодно. На улице Розы Люксембург – на которую выходит тыльной стороной Октябрьская больница, – не было заметно ни малейшего движения. Два длинных черных лимузина притаились на обочине возле заднего входа в больницу, которым предпочел воспользоваться шеф КГБ, вместо того, чтобы подъехать к огромному портику центрального входа.
Весь этот район расположен на небольшой возвышенности, покрытой деревьями; ниже по улице, на противоположной ее стороне, осуществлялось строительство еще одного больничного корпуса, чьи незаконченные верхние этажи возвышались над кронами деревьев. Наблюдатели, спрятавшиеся за замерзшими мешками с цементом, потирали руки, чтобы поддерживать циркуляцию крови в сосудах, и не спускали глаз с двух машин возле входа в больницу, тускло освещенных единственной лампочкой
Когда он сошел по ступенькам, на человеке, – которому оставалось жить всего семь секунд, – было надето длинное пальто с меховым воротником, хотя до натопленного салона автомобиля ему надо было проделать всего несколько шагов по тротуару. Он провел два часа у своей матери, успокаивая ее, что все обойдется, а виновные будут найдены, как уже удалось найти брошенный ими автомобиль.
Перед ним шел помощник, который проворно отключил освещение в больничном подъезде. И дверной проем, и тротуар погрузились во тьму. Только тогда Иваненко прошел наружу, дверь ему предупредительно держал один из его шести телохранителей. Плотная группа из четырех остальных раздвинулась, чтобы пропустить его, – всего лишь еще одна тень среди других теней.
Он быстро подошел к «ЗИЛу», двигатель которого работал на холостом ходу, остановился на секунду, ожидая, пока ему откроют дверь в пассажирский салон, и умер, – пуля из охотничьей винтовки попала ему прямо в лоб, пробив теменную кость, она вошла через тыльную часть черепа и глубоко засела в плече у его помощника.
Хлопок ружейного выстрела, звук попадания пули и первый крик полковника Евгения Кукушкина, начальника его охраны, – все это не заняло и секунды. Тело убитого не успело даже упасть на тротуар, – полковник в штатском подхватил его и резким движением затащил на заднее сиденье «ЗИЛа». Еще не успели захлопнуть дверцу, а полковник уже кричал: «Езжай, езжай!» – обращаясь к потрясенному водителю.
Завизжав колесами, «ЗИЛ» рванул с обочины – полковник Кукушкин держал истекающую кровью голову своего начальника на коленях. Он лихорадочно соображал: для такого человека не годился обычный госпиталь. Когда «ЗИЛ» в конце Розы Люксембург повернул, полковник включил внутреннее освещение. Представшая его глазам картина – а ему немало пришлось повидать подобных сцен в своей жизни, – показала, что его шефу не помог бы теперь никакой госпиталь. Его следующая реакция была запрограммирована в его мозгу всей его предыдущей работой: никто не должен знать. Непостижимое произошло, но никто не должен узнать об этом, за исключением тех, кому это положено. Он добился продвижения по служебной лестнице, постоянно сохраняя присутствие духа. Посмотрев на второй лимузин – «чайку» охраны, которая как раз выворачивала за ним с улицы Розы Люксембург, – он приказал водителю выбрать тихую и темную улочку не ближе двух миль от этого места и остановиться там.
Оставив замерший на обочине «ЗИЛ», все занавески которого были плотно задернуты, он расставил вокруг охрану, снял пропитанное кровью пальто и быстро пошел пешком. В конце концов ему удаюсь позвонить из отделения милиции, где его удостоверение личности и высокое звание обеспечили мгновенный доступ в личный кабинет начальника, где стоял телефон. Его соединили через пятнадцать минут.
– Мне надо переговорить с товарищем Генеральным секретарем Рудиным, срочно, – заявил он телефонистке на кремлевском коммутаторе.
Женщина знала от своих коллег по линии, что в этом требовании не было ни розыгрыша, ни нахальства. Она сразу же соединилась с помощником в здании Оружейной палаты, который задержал звонок и переговорил с Максимом Рудиным по внутреннему телефону. Рудин дал разрешение пропустить звонок.
– Да, – хрюкнул он в трубку. – Рудин слушает.
Кукушкину никогда не доводилось до этого разговаривать с ним, но ему множество раз приходилось слышать и видеть его вблизи, поэтому он был уверен, что это действительно Рудин. Он тяжело сглотнул, сделал глубокий вдох и заговорил.