Дьявольски красив
Шрифт:
Блейк продолжал размышлять вслух:
— Огилви прямо–таки одержим этим попугаем. Должно быть, герцог нажимает на него.
Он бросил на нее многозначительный взгляд.
Но Джослин не собиралась возвращать любимца Ричарда человеку, который нанимает головорезов! Может, она и не всегда точно знает, что хорошо, а что нет, но считает своим долгом заботиться о невинных созданиях, которые не могут сами себя защитить.
— Полагаю, мы можем пригрозить Огилви, что расскажем все герцогу, если с Перси что–то случится, — предложила она.
— Это непременно остановит
Испытывая неимоверное облегчение от того, что он интересуется поведением Ричарда, Джослин сделала, как ей было велено.
Конечно же, не было необходимости объяснять, что Ричард мог оставить оранжерею без присмотра прежде всего потому, что услышал, как она стонала от наслаждения. Это было бы не только неловко, но и привело бы к долгим и неприятным объяснениям. Их, как она подозревала, и без того будет более чем достаточно в следующие несколько часов.
Приятно было помечтать, что она, наконец, нашла того, кто будет ее защищать и поддерживать, но реальность такова, что у нее есть брат, который требует постоянного присмотра, и муж, который так и рвется навстречу смерти.
Она снова одна.
— Не надо! — рявкнул Блейк, когда, войдя в спальню, увидел, что жена натягивает через голову простое свободное платье.
Настроение у него испортилось, и он не мог оставаться вежливым. Ему нужна лошадь, чтобы погнаться за проклятым головорезом. Ему нужно послать за мировым судьей. Ему нужны объяснения. Какого лешего, что значит эта сцена в зимнем саду? Зачем какому–то французу вламываться в дом, чтобы украсть проклятую птицу? Что, черт побери, происходит с ее братом? И что он наделал, женившись на женщине, которая явно воспринимает весь этот дурдом как нечто вполне нормальное?
Джослин оставила свое свадебное платье на полу и поспешила надеть другое прежде, чем он хотя бы мельком увидел голое тело над чулками. Ему был дарован кусочек рая, и хотелось еще. Он даже позволил вору сбежать, потому что спешил вернуться к жене. Несмотря на боль от ножевой раны, он был готов разорвать на ней платье. Такая несдержанность потрясла его.
Блейк не сводил глаз с Джослин. Истерика брата не привела ее в смятение, зато он, похоже, привел. Она намеренно не поворачивалась, нервно дергая шнуровку своего утреннего платья, чтобы не смотреть на него. Он подумал о своих сестрах, и у него не хватило духу бранить ее. Но если он не может получить то, что хочет, так хоть получит некоторые объяснения.
— Что ты от меня скрываешь, Джози?
— Я надеялась, что мы проведем медовый месяц где–то в другом месте, — сказала она. — Вот уж не думала, что тебе здесь нравится.
— А я думал, ты предпочитаешь быть в Челси, — осторожно заметил он, пытаясь понять, возражает ли она против его супружеского внимания или просто нервничает из–за взломщика.
Она бросила на него быстрый взгляд через плечо и, увидев его насупленные брови, стала одеваться.
— Как это великодушно с твоей стороны — думать о моих предпочтениях.
— Ты успокаиваешь меня?
Не мог же
— Я делаю это всегда, когда мужчины смотрят волком. Такая у меня дурная привычка, но поверь, я стараюсь от нее избавиться. — Наконец, удостоверившись, что платье надежно застегнуто, Джослин убрала волосы за уши и повернулась к нему. — Я так не могу, — холодно произнесла она, бросив взгляд на его забинтованную руку.
Воющий недоросль прервал его, когда он занимался любовью со своей женой, похититель птиц пырнул ножом, и разрази его гром, если он понимает, что вообще происходит, а она так не может?
— Как так? — тупо переспросил он.
— Не могу смотреть, как ты истекаешь кровью, и не помочь тебе. Не могу наблюдать, как мои беды и неприятности становятся твоими. И не могу сохранить тебя живым и здоровым, когда ты то и дело искушаешь судьбу! Ты полез на вооруженного грабителя босой и безоружный! Я хочу дом, надежный и безопасный дом. Дом, который будет моим, и единственный человек, о котором мне нужно заботиться, это Ричард. Хорошо, если я с этим справлюсь. А ты хочешь лишить меня дома, дав себя убить!
Его улыбчивая сладкоголосая жена закончила свою тираду на такой пронзительной ноте, что даже торговке рыбой дала бы сто очков вперед.
Внизу послышался стук дверного молотка, и минуту спустя до него донеслись знакомые голоса. Блейк застонал.
Но прежде чем он выскочил и заорал на мать, чтобы убиралась к чертям, Джослин проскользнула мимо него с высоко поднятой головой и небрежно бросила:
— Я избавлюсь от них.
Потрясенный, Блейк смотрел, как она поплыла, словно корабль к месту сражения, будто не была воском в его руках до того, как началась вся эта суматоха. Так кто же она, женщина, на которой он женился?
Та, которая намерена избавиться от его назойливого семейства? Ради него?
Понимая, что не может последовать за ней, он лишь мельком увидел макушку белокурой головки жены, когда она спускалась по открытой лестнице. Он встал у верхних перил, чтобы взглянуть вниз, и, разумеется, увидел украшенную лентами материну шляпку. Услышал, как Агата и Френсис что–то быстро–быстро говорят — по–видимому, извиняются. Джослин говорила тепло, успокаивающе, но решительно. Хотелось бы ему слышать, что она говорит, но не было особого желания, чтобы мать увидела его в окровавленной рубашке. Она выставит охрану и никогда не уйдет.
Он покорно наблюдал, как Ричард появился из комнаты в конце коридора. Парень присоединился к нему и, склонившись над балюстрадой, стал наблюдать за происходящим в холле внизу. В самом деле, ему следовало знать, что женитьба на Джослин означает — как самое малое — жизнь в цирке. Она упоминала, что ее брат будет жить с ними. Но говорила ли она, что Ричард… темпераментный?
— Как себя чувствует Перси? — поинтересовался Блейк с чувством обреченности.
— Он почти перестал выдергивать из себя перья, — серьезно ответил Ричард. — Вы должны его навестить. Серые привязываются к своим спутникам.