Дьявольски красив
Шрифт:
— Вымыть тебе голову? — спросил Блейк, мысленно врезав кулаком своим первобытным инстинктам и послав их в нокдаун.
Джослин обернулась. Тени от огня камина плясали на ее обнаженной изящной спине, вырисовывая силуэт изгибов под тканью. Белокурые локоны рассыпались по плечам, и он боролся с желанием швырнуть ее шпильки в огонь.
— Сними сюртук, — прошептала она, вознаградив его за терпение. — Намокнет.
Блейк с готовностью подчинился. К тому времени, когда он вытащил руки из рукавов, она сбросила рубашку и забралась в лохань. Но прежде чем опустилась в
Он очень, очень счастливый мужчина.
Она рукой прикрыла грудь, повернулась к нему спиной, но не потребовала, чтобы он ушел. Он видел ее, но не всю сразу, как сейчас, похожую на Венеру, рождавшуюся из пены морской. Блейк судорожно сглотнул.
— Голову? — настороженно переспросила она.
Он отдал бы свою правую руку зато, чтобы прикоснуться к этой гриве серебристого золота, но она и так уже завладела его телом и душой, поэтому он удержал это желание. Опустившись на колени рядом с ванной, он стал отыскивать и вытаскивать шпильку за шпилькой, пропуская густой шелк сквозь пальцы и стараясь не застонать слишком громко от удовольствия.
— Может, тебе стоит снять и жилет, и рубашку, чтобы не намочить их? — предложила она, когда волосы рассыпались по спине и плечам.
В порыве радости, что его жена не робеет — и что не возражает против того, куда, как он надеялся, все это ведет, — Блейк швырнул свой старый кожаный жилет через комнату и развязал шейный платок.
Она украдкой поглядывала на него через плечо, сделав вид, будто не замечает, что он вытащил рубашку из–под пояса брюк и медленно потащил ее кверху, обнажая все больше и больше своего тела, потом вытянул руки над головой, чтобы она увидела его всего.
Он испугался, что пуговицы на брюках отлетят, когда она ахнула и стала торопливо плескать воду.
Очень довольный тем, что ей, похоже, понравилось то, что она видела, он присоединил рубашку к ее платью на полу и потянулся за кувшином рядом с лоханью.
— Наклони голову, я полью тебе на волосы.
Она подчинилась, вероятно, в первый и последний раз, подумал Блейк и улыбнулся про себя, смачивая густые льняные пряди.
— Тебе тепло? — спросил он, взяв ароматное мыло, которое она ему протянула.
— Да, очень, — хрипло отозвалась она.
Он не из тех, кто часто улыбается, но подумал, что лицо его треснет от расплывшейся по нему ухмылки. Вот он уже раздел и согрел ее. Так, шаг за шагом…
— Ты будешь мыться после меня? — спросила она, в то время как он намыливал ей волосы.
Чтобы насмерть перепугать ее своей раздувшейся пульсирующей плотью? Пожалуй, нет.
— В другой раз.
Она задумалась, потом плотно сжала губы, чтобы мыло не попало в рот.
Блейк изо всех сил старался вымыть ее волосы так, чтобы в них не осталось мыла. И все равно взгляд его нет–нет да и скользил через плечо, к мокрым полушариям грудей. Мыльная пена сбегала по ним, задерживаясь на возбужденных сосках, и он не знал, сколько еще сможет выдержать этот соблазн.
Когда
Потирая мочалкой колено, Джослин не подозревала, что возбуждает мужа. Ведь она не распутница. Просто… Блейк вел себя с такой сдержанностью, что ей необходимо было понять; была ли их страстная интерлюдия в день свадьбы счастливой случайностью или он на самом деле желает ее.
В том, что касается желания, у нее мало опыта. Она обнажена, а он не прикасается к ней. А она хочет, чтобы прикасался. Очень, очень хочет почувствовать его руки на своем теле. Ее тело, казалось, требует этого, хотя она и подозревала, что не следует поощрять ни его, ни себя.
Она обычная женщина. Быть может, только этот, единственный раз…
Нет. По многим причинам это очень плохая идея.
Услышав его голодный рык, она торопливо спрятала ногу в воду.
— Полотенце, пожалуйста, — чопорно проговорила она, не имея представления, как ей выбраться из этого затруднительного положения.
Ей придется противостоять очень разгневанному мужчине. Она чувствовала себя виноватой, что не противостояла ему с самого начала. Он предложил ей эту чудесную ванну, был очень мил и говорил замечательные слова… для Блейка, разумеется. Поэтому Джослин нисколько не сомневалась в том, что они были искренними. Что это не лесть.
Ей хотелось сделать ему приятное. Но она не могла.
То, что она собирается сделать, нечестно, но она должна так поступить ради своей семьи и ради себя самой тоже.
Вместо того чтобы дать полотенце, Блейк стал вытирать ей волосы. Джослин хотелось плакать от его внимательной заботы. Блейк способен целиком и полностью сосредоточиваться на том, что делает. Было бы так чудесно отдаться в его власть…
— Пожалуйста, Блейк, — пробормотала она. — Я не могу этого сделать. Это выше моих сил.
Его успокаивающие поглаживания замерли, потом возобновились с чуть большей осторожностью.
— Что именно? — спросил он.
— Все! — в отчаянии выпалила она, не зная, как ему объяснить. Она шлепнула ладонью по воде, забрызгав коврик. — Не важно, чего я хочу. Я просто не могу.
— Боишься, что я причиню тебе боль? Кто–то когда–то обидел тебя?
— Нет, никогда. Просто дай мне полотенце, пожалуйста. Мы уже это обсуждали. Я думала, что смогу, но не могу, не могу, и все. Мне надо заботиться о своей семье. Ты, возможно, не хочешь, чтобы я заботилась о тебе, а им моя забота нужна.
Он перестал вытирать ей волосы, но Джослин не решалась посмотреть через плечо. Она имела неосторожность попросить его раздеться до брюк, и теперь ей придется пожинать плоды, если она посмотрит или дотронется. Ее муж — великолепный образчик мужчины, и у нее не хватит силы воли, чтобы устоять против него. Хотя если он сердито хмурится… она просто умрет от разрыва сердца.
Но вместо того чтобы подать ей сухое полотенце, Блейк резко обернул ее тканью и вытащил, мокрую, на коврик.
Джослин едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.