Дьявольский коктейль (сборник)

Фрэнсис Дик

Джерри был разочарован, когда в кафе я быстро разделался со своим обедом и оставил его в одиночестве доедать и возвращаться домой; но я уверил его, что у меня неотложные дела. Пришло время осмотреть окрестности.

Я выехал из Поссета и, остановив мотоцикл на обочине, вынул карту, которую периодически изучал всю прошедшую неделю. С помощью карандаша и компасов я начертил на ней две концентрические окружности: внешняя имела радиус восемь миль и центр и конюшне Хамбера, радиус внутренней составлял пять миль. Если Джад, отвозя и привозя Микки, никуда не заезжал по дороге, интересующее меня место должно находиться где-то между этими двумя окружностями.

Некоторые

районы можно было не исследовать, поскольку они были заняты угольными шахтами: в восьми милях к юго-востоку начинались предместья быстро растущего шахтерского городка Клейверинга. К северу же и западу простирались обширные вересковые пустоши, перемежающиеся маленькими долинами, подобными той, где располагалась конюшня Хамбера – крохотными плодородными оазисами, разбросанными там и сям по бесконечным, голым, продуваемым ветрами пространствам.

Теллбридж – поселок, где жил Эдамс, – лежал мили на две дальше внешней окружности, так что вряд ли Микки провел там время своего отсутствия. Но все равно, участок между конюшней Хамбера и домом Эдамса заинтересовал меня больше всего, и я решил начать свои поиски отсюда.

Чтобы Эдамс не застукал меня поблизости от своих владений, я надел шлем, которым не пользовался со времени поездки в Эдинбург, и закрыл верхнюю половину лица большими мотоциклетными очками – теперь меня не узнали бы и родные сестры. Но, по счастью, во время своей разведки Эдамса я так и не увидел. Зато увидел его дом – большой георгианский [10] особняк кремового цвета с горгульями [11] на воротных столбах. Это было самое большое и внушительное здание в Теллбридже, состоявшем из церкви, магазина, двух пивных и кучки коттеджей.

10

Георгианский стиль – архитектурный стиль, сложившийся к середине XVIII в. и существовавший до 30-х годов XIX в.

11

Горгулья – фантастическая фигура (чаще всего на водосточной трубе), характерная для готической архитектуры.

Я спросил об Эдамсе у парнишки, который наливал мне в бак бензин в теллбриджском гараже.

– Мистер Эдамс? Ну да, он купил дом старого сэра Лукаса года три-четыре назад. У старика не было родственников, и когда он умер, дом остался без хозяина.

– А миссис Эдамс? – поинтересовался я.

– Чтоб мне провалиться, нет тут никакой миссис Эдамс! – Он засмеялся и тыльной стороной руки убрал с глаз светлую прядь волос. – Но иногда бывает куча веселых девчушек. У него вообще часто полон дом гостей. Не подумай чего – важные шишки, и женщины тоже. Других он не приглашает, наш мистер Эдамс. А уж если он чего хочет, то всегда получает, и быстро. На других ему наплевать. Вот в прошлую пятницу он всю деревню перебудил в два часа ночи – ему, видите ли, захотелось позвонить в церковные колокола. Так он разбил окно и влез… Ничего так, а? Но все помалкивают, он ведь тратит тут прорву денег – еда, выпивка, жалованье слугам и все такое. С тех пор как он сюда приехал, все стали больше зарабатывать.

– А часто он такое откалывает – ну, как с колоколами?

– Ага. Ты бы просто не поверил, если бы я тебе все рассказал. Но, говорят, он хорошо платит за ущерб, поэтому никто не возникает. Он тут у нас считается весельчаком.

Пожалуй, для подобного рода веселья Эдамс слегка староват!

– Он покупает здесь бензин? – лениво осведомился я, шаря по карманам

в поисках денег.

– Редко, у него собственный запас. – Улыбка сошла с его открытого лица. – По правде говоря, я только один раз его обслуживал, когда его запас кончился.

– И что случилось?

– Он наступил мне на ногу. Да еще охотничьим сапогом. Мне даже показалось, что он это сделал нарочно, похоже было на то, только вот зачем?

– Не представляю.

Он недоуменно покачал головой.

– Может, он подумал, что я уже убрал ногу с того места. Поставил каблук мне на ногу и навалился. А на мне были только парусиновые туфли, у меня кости так и хряснули… ей-богу, чуть не сломал! По-моему, в нем весу стоунов [12] шестнадцать.

12

Стоун – 14 фунтов – 6,35 кг.

Он вздохнул, отсчитал мне в ладонь сдачу, а я, поблагодарив его, отправился дальше, думая о том, как удивительно много может сойти с рук психопату, если он обладает силой, умом и хороший происхождением.

Несмотря на холодный, облачный день, настроение у меня было прекрасное. Остановив мотоцикл на пригорке, я смотрел на окружающие меня со всех сторон ряды мрачных голых холмов, на встающие на горизонте высокие трубы Клейверинга, Сняв шлем и очки, я подставил голову холодному ветру. Это взбодрило меня.

Я, разумеется, знал, что у меня почти нет шансов найти именное то место, где держали Микки, – это мог быть любой сарай или амбар в округе. Скорее всего это была не конюшня, но точными данными я не располагал: мне было известно только, что это должно быть некое строение, укрытое от глаз и ушей соседей. Но сложность состояла в том, что в этой части Дарема, с ее редко разбросанными деревушками, укромными долинами, милями и милями открытой пустоши, можно было найти десятки мест, укрытых от постороннего любопытства.

Передернув плечами, я снова натянул очки и шлем и потратил оставшееся у меня свободное время на поиски двух удобных наблюдательных пунктов на вершинах близлежащих холмов: с одного был отлично виден двор конюшни Хамбера, лежащий внизу в долине, с другого – главный перекресток дороги, ведущей от Хамбера в Теллбридж.

Раз уж Кандерстег занесен в тайную книгу Хамбера, можно дать голову на отсечение, что рано или поздно он отправится вслед за Микки – Старлэмпом. Вполне вероятно, что мне так и не удастся найти, куда его повезут, но сориентироваться на местности в любом случае не помешает.

В четыре часа я с обычным отсутствием энтузиазма вернулся я конюшню и принялся за вечернюю работу.

Прошло воскресенье, потом понедельник. Состояние Микки не улучшалось: хотя раны на ногах затягивались, он все еще был опасен, несмотря на лекарства, да к тому же начал терять вес. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с лошадью в таком состоянии, но мало-помалу я пришел к убеждению, что Микки не поправится и что Хамбер с Эдамсом совершили еще один промах.

Хамбер и Касс тоже были не в восторге от состояния Микки, хотя Хамбер скорее злился, чем тревожился. Однажды утром приехал Эдамс, и из стойла Доббина на другой стороне двора я видел, как все трое стояли и разглядывали Микки. Наконец Касс вошел и стойло и через несколько секунд вышел, качая головой. Эдамс был в ярости. Он взял Хамбера под руку, и они направились к конторе, о чем-то споря. Дорого бы я дал, чтобы услышать о чем! Если бы я умел читать по губам или мог пользоваться подслушивающим устройством… Да, шпион из меня тот еще!