Дьявольский вальс
Шрифт:
Стоя, он выглядел еще более крупным. Мощные покатые плечи и руки грузчика. Белая рубашка-поло, выпущенная поверх джинсов, ковбойские сапоги. Пропуск прицеплен прямо над изображением жокея и коня. Разговаривая с долговязым парнем лет семнадцати, он держал в одной руке стетоскоп, а другой изображал движения самолета – крутое пикирование и быстрый набор высоты.
За пятнадцать минут до начала приема в холле отделения эндокринологии начал собираться народ. На стенах висели плакаты о правильном питании. На столе рядом с брошюрами и пакетиками заменителя сахара стопками были сложены детские книжки и потрепанные журналы.
Маколей хлопнул парня по спине, я услышал обрывок фразы:
– Ты делаешь все, как надо, – продолжай в том же духе. Не давай ей портить себе жизнь и постарайся немного развлечься.
– Ага, правильно, – поддакнул парень. Большой подбородок и крупный нос. Большие уши, в каждом по три золотых кольца. Намного выше шести футов, но перед Маколеем он казался маленьким. Жирная желтоватая кожа, будто смазанная маслом, прыщи на щеках и лбу. Волосы подстрижены в стиле «новой волны», так что прическа имела больше линий и углов, чем самые эротические мечты архитектора.
– Намечается вечеринка, – мрачно проговорил он.
– А, так ты любитель этого дела, парень, – воскликнул Маколей. – Только воздерживайся от сахара.
– Да я его...
– Ну, Кес, с этим все в порядке. Этим ты можешь заниматься до изнеможения, при условии, что будешь пользоваться презервативом.
Парень невольно усмехнулся.
Маколей еще раз хлопнул его по спине:
– Ну все, валяй отсюда, убирайся, сгинь. У меня полно больных, которые требуют внимания.
– Ага, хорошо. – Парень вынул пачку сигарет, сунул одну в рот, но не прикурил.
– Эй, балбес, – проговорил Маколей, – твои легкие – это не моя проблема.
Парень засмеялся и поплелся прочь. Маколей подошел ко мне:
– Непослушные подростки с тяжелой формой диабета. Я знаю, что когда умру, то попаду в рай, потому что в аду я уже был.
Он резко протянул мощную руку. Кисть была крупной, но пожатие сдержанным. Его лицо было похоже на физиономию таксы с примесью бультерьера: толстый нос, полные губы, маленькие темные потупленные глаза. Лысина и щетина придавали ему вид человека за сорок. Но я понял, что ему около тридцати пяти.
– Эл Маколей.
– Алекс Делавэр.
– Встреча двух Элов [30] , – заметил он. – Давайте уйдем отсюда, пока аборигены не проявили нетерпения.
Он провел меня через двери, открывающиеся в обе стороны, подобные тем, что были в приемной у Стефани, мимо регистраторов, медсестер и врачей, звонящих телефонов и скрипящих авторучек в кабинет для приема пациентов, в котором висела таблица содержания сахара в продуктах питания, выпускаемая одной из сетей магазинов «быстрой пищи». Пять групп продуктов, среди которых особо выделялись различные «бургеры» и «фри».
30
Эл – сокращенное имя от Алекс и Алан.
– Чем могу быть полезен? – спросил он, садясь на стул и вращаясь на нем туда-сюда.
– Есть ли у вас какие-нибудь предположения по поводу состояния Кэсси?
– Состояния? Но душевное состояние – это ваша специализация, а?
– Да, в совершенном мире это было бы так, Эл. Но, к сожалению, реальность не подчиняется нашим желаниям.
Маколей фыркнул, провел рукой по голове, приглаживая несуществующие волосы. Кто-то забыл на столе резиновый молоточек для определения реакции. Он взял его и стукнул себя по колену.
– Вы рекомендовали интенсивную психологическую поддержку, и я подумал...
– Не являюсь ли я слишком чувствительным типом или не считаю ли этот случай подозрительным, так? Ответ – второе предположение. Я прочел ваши замечания в истории болезни, порасспросил вокруг о вас и обнаружил, что вы – классный специалист. Поэтому и решил вложить свою небольшую лепту.
– Значит, считаете случай подозрительным? Как синдром Мюнхгаузена «по доверенности»?
– Называйте как хотите – я занимаюсь эндокринной системой, а не психологией. Но у этого ребенка с обменом веществ все в порядке, могу поручиться.
– Вы уверены?
– Послушайте, уже не первый раз мне приходится заниматься этим случаем – я исследовал девочку несколько месяцев тому назад, когда предполагалось, что у нее кровавый стул. Кроме мамаши, никто этого стула не видел, а красные пятна на пеленке ничего мне не говорят. Может, это сыпь – раздражение от ткани. Мой первый осмотр был очень тщательным. Были проведены все необходимые эндокринные исследования, и даже более того.
– Но есть свидетели последнего припадка.
– Знаю, – раздраженно бросил он. – Медсестра и неспециалист. И низкое содержание сахара в крови объясняет этот припадок с физиологической стороны. Но не объясняет причину. Никаких генетических нарушений и проблем с обменом веществ у ребенка нет, поджелудочная железа работает отлично. Сейчас я занимаюсь тем, что пропахиваю старую борозду, только дополнительно включаю некоторые экспериментальные пробы, которые перенял у медицинской школы, – все-таки они еще придерживаются основ научной методики. Так что перед нами ребенок, которого, возможно, исследовали больше, чем любого другого пациента Западной педиатрической. Не желаете ли сообщить Гиннессу?
– А что, если это что-то идиопатическое – редкая разновидность какой-нибудь известной болезни?
Маколей взглянул на меня, переложил молоточек из одной руки в другую и сказал:
– Все возможно.
– Но вы так не думаете?
– Чего я не думаю, так это того, что у нее не в порядке эндокринная система. Она – здоровый ребенок, а гипогликемия вызывается какими-то иными причинами.
– Может, кто-то дал ей что-нибудь?
Он подбросил молоток в воздух и подцепил его двумя пальцами. Повторил трюк еще пару раз, а затем спросил:
– А вы как считаете? – Он улыбнулся. – Мне все хотелось узнать, что думает по этому поводу человек вашей специальности. Если серьезно, да, именно это я и предполагаю. Логично, не так ли, особенно если учитывать историю болезни. А также смерть ее родного брата.
– Вы были консультантом у него?
– Нет. На каких основаниях? Там ведь были проблемы с дыханием. Я не хочу сказать, что его смерть непременно носит зловещий характер – младенцы действительно внезапно умирают. Но в данном случае совпадение заставляет задуматься, согласны?