Дыхание дракона
Шрифт:
– Уж на одного-то предателя меня хватит! – сообщила она с некоторой долей пафоса. И потеряла сознание, получив удар прикладом арбалета по затылку.
Спать со связанными руками и ногами, мягко говоря, неудобно, но не спать совсем невозможно. Особенно когда целый день, как овца на заклание, болтаешься в повозке по разбитой дороге. Мало того что у Ивоны невыносимо затекли все мышцы, так она еще и пару раз пребольно приложилась головой о каркас повозки. Короче говоря, теперь, когда движение, а вместе с ним и болтанка прекратились, девушка стала размышлять, что произойдет
Она все же нашла в себе силы приподнять голову и осмотреться. Отряд расположился, как ей показалось, у подножия какого-то склона, поскольку часть звездного свода была закрыта явно не облаками. Повозки и лошадей, судя по всему, расставили почти как попало, явно не опасаясь нападения. Большинство орков грелось у двух разведенных невдалеке костров, откуда долетали обрывки разговоров, смех и звуки, сопровождавшие поглощение пищи.
При мысли о еде желудок Ивоны болезненно сжался. И правда, воды-то пленникам дали – видимо, чтобы те не умерли раньше времени, – а вот на еде сэкономили.
Рядом кто-то заворочался и застонал. Ивона попробовала осмотреться, но из-за усталости и ослепивших ее бликов костра не увидела ничего. Однако в темноте ее товарищ по несчастью вновь зашевелился и приподнялся.
– Где наш охранник? – поинтересовался он хриплым шепотом.
– Ушел к дружкам у костра, – прошептала Ивона. – Это вы, Торгон?
– Я, я, – прохрипел гном. Он, видимо, тоже попробовал осмотреться и пришел для себя к некоему заключению. – Если мы сейчас сможем выбраться, то у нас есть шанс ускользнуть.
Ивона удивленно приподняла бровь, но, вспомнив, что такое движение не разглядит даже привычный к темноте гном, оформила свой вопрос словесно.
– Место знакомое, – пояснил Торгон. – Здесь менее чем в версте открывается множество старых штолен, некоторые из которых соединяются с пещерами. Можно было бы просто затеряться в этих пещерах: ведь эти гоблины – степняки, они нас там не найдут, скорее всего. Да еще в этих пещерах где-то есть гномья община, она поможет…
– Тогда надо рискнуть, пока никто не следит. – Ивона попробовала отогнать головную боль, но не слишком в этом преуспела.
– Если ты пододвинешься, – Торгон, похоже, сумел сесть, – я мог бы попытаться распутать веревку у тебя на руках.
– А почему не наоборот? – поинтересовалась Ивона, тоже пытаясь сесть.
– По двум причинам. Во-первых, мои пальцы сильнее твоих, а во-вторых, с распутанными руками ты могла бы колдовать.
– Эй, Кырг! – донеслось от одного из костров. – Похоже, там, в тачке, мясо зашебуршилось.
– Какое мясо? – не понял собеседник.
– Да эта девка и хрыч бородатый. Сходи-ка проверь, че они там корепаются.
– Да, Кырг, – поддержал кто-то. – Пойди-ка посмотри, может, они по нашему обществу там заскучали?
– А может, девка эльфийская еще по чему соскучилась? Ты, Кырг, обязательно проверь!
От костра донесся хохот. Ивона скосила глаза и различила фигуру с импровизированным факелом, иеспешно направлявшуюся к ним.
– Скорее, – прошептала она Тор гону.
– Как могу, – отозвался гном.
Заржала лошадь, за ней – вторая, тревожно забив копытами. Кырг обернулся на этот звук и решил сперва посмотреть, что там с лошадьми.
– Кырг, ты не туда! – заорал кто-то у костра. – Девка в другой стороне!
– Ну вот и все, развязал, – шепнул гном.
Ивона с трудом размяла руки. На запястьях остались саднящие ссадины от веревки, пальцы невыносимо кололо – так бывает, когда руку отлежишь, и она отказывается слушаться. С невероятным трудом восстановив чувствительность рук и заодно растерев виски, чтобы хоть немного схлынула головная боль, Ивона сотворила самый маленький пульсар, на который была способна, и стала с его помощью пережигать веревки на руках у Торгона. Вероятно, доставалось и самим рукам, потому что гном иногда шипел сквозь сжатые зубы, но молчал.
– Эй, смотрите! – заорали у костра. («Пульсар заметили», – подумала Ивона почти равнодушно.) – Что-то там делается! Кырг, орясина, куда ты уперся вместе с факелом?!
Еще двое стали подниматься на ноги: один – вытаскивая из костра горящий сук, другой – доставая из ножен меч. И в это время сразу трое коней, увидев или, скорее, почуяв что-то во тьме, истерически заржали и поскакали прочь настолько быстро, насколько им позволяли спутанные ремнями ноги.
– Что-то там происходит, – констатировал гном, обращаясь скорее к себе самому.
Ивона попыталась приподняться на ноги – и у нее тут же все поплыло перед глазами. Мгновение спустя она обнаружила себя лежащей навзничь на дне повозки. Первая мысль, что ее вновь оглушили, видимо, была неправильной – во всяком случае, рядом никого, кроме Торгона, не наблюдалось. Гном распутывал свои ноги и приглушенно ругался. Когда мелькание бликов и звезд у нее в глазах прекратилось, девушка, ухватившись обеими руками за обрешетку, приподнялась и села, всматриваясь в темноту.
Ночь перестала быть тихой и спокойной – насколько она вообще могла быть тихой и спокойной для двух связанных пленников посреди заночевавшей оркской банды. У орков явно нашлось развлечение позанятнее гнома и девицы-эльфийки: всей толпой они бросились к лошадям, точнее – к месту, где они до этого паслись. Кто-то пытался ловить обезумевших животных под уздцы, прочие размахивали мечами и горящими сучьями и орали. В какой-то момент в отблесках самодельных факелов мелькнул извив чешуйчатого тела – или это только показалось?
– Что это было? – шепотом спросила девушка гнома.
– А что ты видела? – обеспокоенно отозвался гном. – Судя по тому, как эти ребята возбудились, там что-то серьезное.
– Похоже, там змеи. – Ивона попробовала вглядеться в мельтешение бликов и факелов. – Мне так показалось.
– Змеи? – задумчиво переспросил Торгон и вдруг, подавшись вперед, толкнул Ивону и прижал ее к доскам днища: – Замри и не шевелись!
Глаза у гнома при этом открылись так широко, что казалось – еще чуть-чуть, и они выпадут из глазниц. В ночи, перекрывая вопли разбойников и ржание коней, раздалось свистящее шипение. Звук продержался всего несколько мгновений, а затем потонул в прочем шуме, но у Ивоны мурашки побежали по, казалось бы, потерявшему всякую чувствительность телу. Звук не походил ни на торжественный шелест дракона, ни на раздраженное шипение змеи. Он был каким-то мертвым и ледяным, от него почти физически веяло холодом. Даже если бы гном ничего не сказал, Ивона, услышав такой шип, предпочла бы замереть и не шевелиться.