Дым над болотами

Юдин Геннадий

Температура в маленькой приемной была близка к закипанию, но Антон умело поддерживал нужную плотность и жар этого бульона из человеческих эмоций, где-то покрикивая, где-то стуча кулаком по столу, а где-то подбадривая своих подчиненных. В меру эксцентричный, в меру харизматичный, всего в нем было в меру. Даже имидж удачно сочетал в себе плохого парня и ботаника. Щетина, накачанные руки, и в то же самое время интеллигентная оправа очков, строгий костюм с жилеткой вместо пиджака и засученные рукава дорогущей рубашки.

Сам Антон испытывал к Насте что-то вроде симпатии старшего брата к своей глупой сестренке. Он откровенно рисковал, когда вновь брал ее в газету на полный оклад, это решение не пользовалось популярностью среди прочих журналистов издания. Не было ни малейшей гарантии,

что после разноса или элементарной ссоры с коллегами девушка не сиганет под автомобиль или не вскроет ножом для бумаги себе руки в корпоративном туалете. «Балласт, наркоманка, психопатка, – да, вы посмотрите, она же неуравновешенная, пришибленная какая-то», – то и дело слышала она кулуарные беседы своих коллег, но со временем, когда стала честно и добросовестно исполнять свои обязанности, нападки прекратились. Кто-то же должен, будучи журналистом, вести самые неинтересные колонки и искать инвестиции в виде денег от заказчиков рекламы. Журналисты, как правило, брезгуют такими вещами, как брезгуют следователи, расследующие живые резонансные дела, «висяками 3 ».

3

Висяк – жаргон правоохранительных органов, обозначающий уголовные дела, по которым необходимо проводить следственные действия, но лица, по которым не установлены. Расследование по таким делам – тягомотный, нудный, но необходимый труд.

Антон, по всей видимости, считал тот факт, что она прижилась и даже сработалась со своими коллегами и своей заслугой, всячески подбадривал и поощрял Настю, и, если около года назад, ее оклад в редакции был минимальным, сегодня она вышла на полноценный средний уровень по меркам их газеты. Нет, все равно приходилось иногда просить в долг у родителей, а потом стыдливо не возвращать. Как бы то ни было, у нее со всеми надбавками получилось вылезти за психологический предел в пятьдесят тысяч рублей и даже на полторы тысячи приблизиться к пятидесяти пяти.

Газета, где она работала, была сугубо Московским клоном-Франкенштейном желтой «Экспресс-газеты» и старого варианта «Мир криминала», где собирались вся мерзость жизни знаменитостей шоу-бизнеса, но с большим уклоном в криминальные хроники столицы и не только, коррупционные скандалы и прочее грязное белье. При всем этом газета за счет заказных статей от Московских Управ, чиновников и депутатов разного уровня, умудрялась усидеть на трех стульях, одновременно, будучи и умеренно-оппозиционным, и желтым, и «провластным» изданием, зачастую опускаясь до облизывания проплатившего статью объекта.

Эта серая мораль 4 , видимо, нравилась как рядовым читателям, так и контролирующим органам, и дела в последнее время пошли в гору. Оппозиционность была популярна, а вкрапление заказного материала при умелой редактуре помогали манипулировать и сформировать правильное общественное мнение у не самого притязательного читателя. Если около года назад Антон всерьез подумывал об уходе исключительно в электронный сегмент рынка, то сегодня это было ни к чему. Газета имела хоть и хилый, но стабильный печатный тираж и свою целевую аудиторию, которая с выходом из игры и переходом в художественный детектив легендарного эротико-криминального «Мир криминала» не могла найти себе газету по вкусу. Их издание хоть и не пестрило заголовками вроде: «Обкуренная проститутка откусила член полковника Службы внешней разведки!!» или «Двенадцать геев убиты Дедом Морозом – гомофобом по числу месяцев в году!!!» все же, ввиду отсутствия титанов жанра на данном рынке, начала набирать популярность, хоть, и труба была пониже, а дым пожиже.

4

Серая мораль – в широком смысле, случаи, когда ни одну из противоборствующих сторон нельзя назвать ни Добром, ни Злом, да и вообще в пределах мира нет чёткого нравственного ориентира, позитивного или негативного.

Антон

продолжал разнос незадачливого журналиста за маленький размер статьи о дележке имущества какого-то кранового завода, а тот, покраснев, как свекла, пытался отбиться, хотя особых шансов у него не было. По мнению Насти, он действительно написал абсолютно слабенькую и однобокую статью, от которой несло пофигизмом, и представлялся небезызвестный персонаж советского мультфильма, запихивающий в печку тесто со словами: «И так сойдет!»

«Если статью не исправишь за сегодня, сядешь на Настино место, ясно?» – этими словами всякое желание сопротивляться Антону у подчиненного пропало. Настю, по-своему прикалывало, что ее дерьмовой работой остальных коллег (строго в нужный момент, а не в дело и без дела) пугали, как детей Бабайкой.

Наконец совещание закончилось, и журналисты стали разбредаться по своим рабочим местам в оупен-спейсе, в абсолютно разном настроении. Настя одной из последних выдвинулась в сторону дверей, как вдруг Антон неожиданно окликнул ее:

– Насть, тормозни на секунду, нужно кое-что обсудить!

Она обернулась, а Антон деловито уселся на край стола:

– Присаживайся!

Настя прикинула, что если сядет на стул возле сидевшего на столе начальника, то ее глаза окажутся на уровне паха Антона, и она будет, как собака смотреть снизу-вверх. На стол же, она рискует нормально на каблуках не вскарабкаться, кроме того, этот жест бы выглядел слишком пошло и с явным нарушением субординации. Потупив секунд пятнадцать, она все-таки нашла соломоново решение, прислонилась спиной к ближайшей к шефу стене и деловито скрестила руки на груди, мысленно поблагодарив себя за находчивость.

– Да, Антон, что-то случилось? – шеф не любил, когда тет-а-тет его называли по имени-отчеству.

– И да, и нет… – Антон рассеянно притупил взгляд, это выражение означало, что он был в большой задумчивости.

– Я где-то накосячила?

– Что? А! Да упаси, Господь, к тебе вообще никаких претензий, на твоем месте ни один из этих гуру журналистики и трех месяцев не протянет, и я бы не протянул, насколько она мерзкая и унылая, уж, извини!

Настя улыбнулась:

– Да нет, шеф, мне все нравится! Рада стараться, – девушка приложила пальцы правой руки к виску, изображая воинское приветствие.

– Ой, да не ври, – отмахнулся Антон, – Слушай…

– Я – одно большое ухо…

– Ты к командировке как? Поедешь?

– Я? – Настя опешила, вопрос настолько был неожиданным, что попросту сбил ее с толку. Да понятно, это было большое доверие со стороны Антона, и она давно мечтала о нормальной журналистике, которой и занималась до своего ухода, а «не вот этим вот всем», но настолько привыкла к своей зоне комфорта и ритму жизни, что попросту не знала, как оттуда выбираться. Ее маленькая орбита представляла собой однотипное ежедневное расписание: подъем, зарядка (по показаниям врача, а не по собственному желанию), душ, метро до работы, кофе с бутербродом в кафе, работа, обед (иногда с собой, иногда в кафе), опять работа, поездка домой на метро, готовка гречки или риса с мясом или сосисками, просмотр сериала или аниме, сон. Метро занимало важное место в ее жизни поскольку не самый короткий путь до работы она тратила на чтение или на край – компьютерные игрушки на своей старенькой Nintendo DS. А на следующий день – все тоже самое за исключением пятницы, в которую она иногда позволяла себе выбраться в бар, кафе, клуб или вовсе взять бутылку домой и пригласить кого-то из подруг (с мужчинами, после расставания с Денисом не клеилось).

– Ау, Насть? Ты чего?

– Залипла, Антон! – она вернулась из небытия, и рассеянно почесала подбородок, – А что нужно делать? Куда ехать? Какой вопрос? Ты ведь понимаешь, что навыки у меня чуть потеряны?

«Что? Чуть? Да какой там «чуть», ты себе льстишь» – мысль иглой вонзилась в кору головного мозга девушки, но Антон, по всей видимости, не заметил ее смущения.

– Смотри, – Антон глубоко вздохнул, – ну, первое, что хочется сказать, что, если ты откажешься, я на тебя в обиде не буду, поедет кто-то другой или я сам… Ситуация – следующая… Только дослушай до конца. Короче, Денис…