Дюна
Шрифт:
– Я снимаю со своих людей все обязательства передо мной. Пусть решают сами. Но раз Раббан здесь – я остаюсь.
– Не уверен, что мы сможем тебя оставить – с такими-то настроениями…
Халлек в упор взглянул на контрабандиста:
– Ты сомневаешься в моем слове?
– Не-ет…
– Ты спас меня от Харконненов. Я был верен герцогу Лето за то же… Поэтому я остаюсь на Арракисе. С тобой… или с фрименами.
– Высказана мысль или нет – но она реальна и имеет силу, – сказал Туек. – А ты знаешь, что, оказавшись
Халлек прикрыл на миг глаза – на него внезапно навалилась чудовищная усталость.
– «Где Господь, который… вел нас по пустыне, по земле сухой и необитаемой, по земле сухой, по земле тени смертной?..» – пробормотал он.
– Не торопись – и день твоей мести придет, – сказал Туек. – Поспешность – орудие шайтана. Умерь свое горе, у нас есть все необходимое для того. Есть три вещи, способные успокоить сердце – вода, зеленая трава и красота женщин.
Халлек открыл глаза.
– Я предпочел бы, чтобы возле моих ног текла кровь Раббана Харконнена. – Он в упор посмотрел на Туека. – Ты думаешь, придет такой день?
– Я почти никак не связан с твоим будущим, Гурни Халлек. Все, что я могу, – это помочь тебе сегодня.
– Тогда я принимаю помощь – и остаюсь с тобой, пока ты не решишь, что пришло время мстить за твоего отца и всех, кто…
– Слушай, воин… – Туек перегнулся через стол, вытянув шею и жестко глядя на Халлека. Лицо контрабандиста закаменело. – Вода моего отца… За его воду я расплачусь сам. Собственным клинком.
Халлек ответил Туеку таким же взглядом в упор. В этот миг контрабандист напомнил ему герцога Лето: вождь, смелый, уверенный в себе, непоколебимый в своих поступках. Да, точно как герцог Лето… до Арракиса.
– Ты хочешь, чтобы мой клинок был рядом с твоим? – спросил Халлек.
Туек откинулся на спинку кресла, расслабился, молча разглядывая Халлека.
– Ты считаешь меня воином? – настаивал Халлек.
– Во всяком случае, ты – единственный из приближенных герцога, кому удалось спастись, – ответил Туек. – Враг был гораздо сильнее, но ты боролся и отходил… Ты боролся с ним, как мы – с Арракисом.
– А?..
– Мы живем пока что в покорстве, Гурни Халлек, – объяснил Туек. – Наш враг – Арракис.
– Значит, «бей врага поодиночке» – так?
– Так.
– Это и фрименский принцип?
– Возможно.
– Ты сказал, что жизнь с фрименами может показаться мне слишком суровой. Ты имел в виду, что они живут в открытой Пустыне?..
– Кто знает, где живут фримены? Для нас Центральное плато – земля ничейная, пустая… Но я хочу поговорить с тобой еще вот о…
– Мне говорили, что Гильдия старается не водить свои меланжевые лихтеры над Пустыней, – сказал Халлек. – Но ходят слухи, что если все-таки лететь над Пустыней и знать, где искать, –
– Слухи! – скривился Туек. – Ну ладно. Так что ты выберешь – жизнь с нами или с фрименами? Мы живем в относительной безопасности: наш сиетч высечен в скале, у нас есть собственные хорошо укрытые котловины. Мы живем, в конце концов, как цивилизованные люди. А фримены… шайки бродяг и оборванцев, которых мы нанимаем как охотников за Пряностью…
– Но они могут убивать Харконненов.
– А результат? Уже сейчас за фрименами идет охота, как за дикими зверями. С лучеметами – они ведь не используют щиты. Их просто уничтожают. А почему? Потому, что они убивали Харконненов.
– Именно Харконненов? – спросил Халлек.
– Что ты имеешь в виду?
– Разве ты не слышал, что на стороне Харконненов, возможно, были сардаукары?
– Опять слухи…
– Но погром – это совсем не в стиле Харконненов. Слишком расточительно.
– Я верю только тому, что вижу своими глазами, – отрезал Туек. – Выбирай же, воин! Я – или фримены. Я могу обещать тебе убежище и возможность когда-нибудь пролить кровь нашего общего врага. Можешь в этом на меня положиться. Ну а фримены смогут предложить тебе лишь жизнь – жизнь преследуемого, жизнь дичи.
Халлек задумался – слова Туека звучали мудро и сочувственно. Но все же что-то его настораживало, а что – он и сам не понимал.
– Ты должен больше верить себе, – настойчиво сказал Туек. – Чьи решения помогли тебе в бою, если не твои собственные? Решай.
– Да, решать надо, – проговорил Халлек. – Так герцог и его сын мертвы?
– Харконнены считают, что мертвы. В подобных делах я склонен верить Харконненам… – Мрачная улыбка коснулась губ Туека. – Но в чем-либо ином – вряд ли.
– Тогда я принимаю решение, – сказал Халлек. Он в традиционном жесте поднял правую руку ладонью вверх, прижав большой палец. – Мой меч – твой меч.
– Я принимаю его.
– Хочешь ли ты, чтобы я постарался привлечь на твою сторону также и моих людей?
– Ты что, предоставишь им решать это самим?
– Они шли за мной – до сих пор. Но почти все они уроженцы Каладана. Арракис обманул их: они потеряли здесь все, кроме своей жизни. Поэтому я бы хотел, чтобы они могли решать сами…
– Разве теперь время миндальничать? Ведь они же шли за тобой.
– Иначе говоря, они тебе нужны.
– Мы всегда найдем дело для опытных бойцов. Особенно в такие времена.
– Ты принял мой меч. Хочешь ли ты, чтобы я убедил и своих людей?
– Я думаю, Гурни Халлек, что они пойдут за тобой.
– Надеюсь, что да.
– Уверен.
– И так, я могу решать это сам?
– Решай.
Халлек не без труда встал из глубокого кресла – даже это небольшое усилие, оказывается, было слишком тяжело для него.