Дюна
Шрифт:
– Ваша ирония, мм-м-м, заставляет предположить, что вас посетили некие, хм-м-мм, глубокие мысли, – сказал граф.
«Вот опять! – подумал Фейд-Раута. – Прозвучало как оскорбление – а придраться не к чему; а значит, и требовать от него удовлетворения никак нельзя…»
Манера графа говорить была невыносима – Фейд-Рауте все время казалось, что его уши забиты не то кашей, не то радиопомехами: ум-м-ммэх-х-х-хм-м-м-мм! Фейд-Раута заставил себя вновь переключиться на леди Фенринг.
– Мы, э-э, отнимаем слишком
«Гуриями императорского гарема клянусь, она просто прелесть!» – подумал Фейд-Раута и пообещал:
– Сегодня я убью противника в вашу честь, миледи. С вашего позволения я объявлю об этом, выйдя на арену.
Она посмотрела на него все так же невозмутимо. Но ее слова прозвучали как удар кнута:
– Я не даю вам такого позволения.
– Фейд! – одернул барон племянника. Вот чертенок сумасшедший! Он что, хочет напроситься на поединок с этим сановным убийцей?!
Граф, впрочем, только улыбнулся и изрек:
– Хм-м-м-ум-м-м.
– Да, Фейд, тебе действительно, пора готовиться к выходу на арену, – с нажимом сказал барон. – Тебе надо отдохнуть – и постарайся не рисковать сегодня по-глупому, ладно?
Фейд-Раута склонился в поклоне, но его лицо потемнело от негодования.
– Да, дядя. Я уверен, что все будет так, как вам угодно. – Затем он поклонился графу Фенрингу: – Мое почтение, мой граф. – К леди: – Мое почтение, миледи.
Затем повернулся и поспешно покинул зал, лишь мимоходом бросив взгляд на столпившихся у двойных дверей гостей из Младших Домов.
– Он еще так молод, – вздохнул барон.
– Ум-м-м-ах, и в самом деле – хммм, – согласился граф.
Леди же Фенринг подумала: «И это тот молодой человек, о котором говорила Преподобная Мать?! Это его генетическую линию мы должны сберечь?»
– У нас еще час до начала, – сказал барон. – Может быть, мы сможем поговорить еще кое о чем, граф? – Он склонил свою огромную голову вправо. – Нам есть что обсудить. – А сам подумал: «Что ж, посмотрим, каким образом сумеет этот мальчик на побегушках у Императора передать порученное ему и при этом ничего не сказать напрямую. Что было бы, конечно, глупостью».
Граф обратился к своей спутнице:
– Ум-м-м-м-а-х-х-х-хм-м-м, дорогая, вы, мм-м, извините нас, ах-х-х, надеюсь?
– Каждый день, а порой и каждый час приносит изменения, – ответила она. – Мм-м-м-м. – И она мило улыбнулась барону, прежде чем повернуться. Шурша длинными юбками, она быстро, но с поистине королевским достоинством направилась к двойным дверям в дальнем конце зала.
При ее появлении, заметил барон, представители Младших Домов замолчали, провожая ее глазами. «Бене Гессерит! – подумал барон. – Право, Вселенная стала бы куда более
– Тут, слева, между двух колонн, устроен шатер тишины, – показал барон. – Мы могли бы побеседовать там, на опасаясь, что нас подслушивают. – Ступая своей скользяще-раскачивающейся походкой он провел графа под конус звукогасителя. В тот же миг звуки просторного зала стихли и словно бы отдалились.
Граф подошел вплотную к барону, и оба повернулись лицом к стене, чтобы разговор нельзя было прочитать по губам.
– Нам решительно не нравится то, как вы выставили сардаукаров с Арракиса, – начал граф.
«Так он все-таки говорит напрямую!» – изумился барон.
– Сардаукаров нельзя было оставлять там дольше, не рискуя, что прочие узнают, как Император помогал мне, – возразил он вслух.
– Однако ваш племянник Раббан, кажется, не слишком усерден в решении фрименского вопроса.
– И чего же еще хочет Император? – спросил барон. – На Арракисе вряд ли осталось больше горстки фрименов. Южная Пустыня вовсе не пригодна для жизни, а северную регулярно вычищают наши патрули.
– А кто сказал, что южная Пустыня непригодна для жизни и необитаема?
– Как это кто? Да ваш же собственный планетолог, дорогой мой граф!
– Но доктор Кинес мертв.
– Увы, да… какая жалость, право…
– У нас есть доклад об облете некоторых южных районов, – сказал граф. – Так вот, кое-где замечена растительность.
– Гильдия наконец согласилась на наблюдение за Арракисом с орбиты?
– Вы же и сами прекрасно знаете, барон: Император не может легально установить надзор за Арракисом.
– Ну а я не могу пойти на такие расходы. И кто же в таком случае совершил этот ваш облет?
– Один… контрабандист.
– Вам кто-то солгал, граф, – покачал головой барон. – Контрабандисты не более способны летать в южных районах, чем люди Раббана. Бури, статические заряды в песке и все такое прочее. Сами знаете. А навигационные маяки выходит из строя быстрее, чем их успевают ставить.
– О статике поговорим в другой раз, – холодно сказал граф.
«Ах-х-х», – протянул барон про себя. И вслух, требовательно:
– Значит, вы обнаружили какую-то ошибку?
– Если речь идет об ошибках, то для самооправдания места уже не остается, – изрек граф.
«Нарочно ведь пытается меня разозлить!» – подумал барон. Чтобы успокоиться, ему пришлось сделать два глубоких вдоха. Он чуял запах собственного пота; кожа под сбруей силовой подвески вдруг зачесалась.
– Не может быть, чтобы Император выражал недовольство по поводу гибели наложницы герцога и мальчишки, – пробормотал барон. – Они бежали в Пустыню… была буря…
– О да. Удивительно много произошло несчастных случаев в последнее время, – согласился граф. – И таких удобных для вас…