Дюна
Шрифт:
— Что ж, выгода налицо, — Поль посмотрел на разоружаемых контрабандистов. — В твоей команде есть кто-нибудь из людей моего отца?
— Никого. Нас всех раскидало в разные стороны. Кое-кто начал сам приторговывать. Большинство поднакопили деньжат и смотались отсюда.
— Но ты остался.
— Я остался.
— Потому что здесь Раббан.
— Мне думалось, что, кроме мести, мне ничего не осталось, — ответил Халлек.
С вершины скалы раздался странный отрывистый крик. Джерни поднял глаза и увидел вольнаиба, размахивавшего шейным платком.
— Творило идет, — сказал Поль.
Он,
— Довольно большой, — заметил Поль.
От фабрики снизу донесся рокочущий звук. Она развернулась на широких гусеницах и, как гигантское насекомое, поползла к гряде.
— Жаль, что мы не оставили транспорт.
Джерни взглянул на Поля и на поднимавшиеся над пустыней столбики дыма, туда, куда рухнули сбитые вольнаибскими ракетами махолеты. Внезапно его пронзила острая боль за оставшихся там людей — его людей, и он сказал:
— Твой отец беспокоился о людях больше, чем об оборудовании.
Поль бросил на него мрачный взгляд. Потом опустил глаза, помолчал и ответил:
— Они были твоими друзьями, Джерни. Я все понимаю. Но для нас вы — нарушители границ, которые могли увидеть то, что им не положено. Ты должен понять меня.
— Здесь все ясно. Ладно, а теперь мне не терпится увидеть то, что мне не положено.
Поль взглянул на него. На лице Халлека играла знакомая волчья улыбка, от которой изогнулся чернильный шрам на его челюсти.
Джерни кивнул на пустыню под ними. Вольнаибы разбрелись повсюду и занимались своими делами. Его поразило, что никого из них не тревожило приближение червя.
Со стороны открытых дюн возле пряных россыпей раздался гулкий звук, похожий на барабанный бой, который, казалось, отдавался у них в ногах. Джерни заметил, что вольнаибы растянулись в цепочку на пути червя.
Червь надвигался точно огромная песчаная рыба — гребень на поверхности, кольца переливаются и извиваются. В то же мгновение Джерни увидел со своего наблюдательного пункта, как укрощают чудовище: дерзкий прыжок первого крючника, потом поворот и вот уже целый отряд карабкается вверх по извивающемуся чешуйчатому боку.
— Вот одна из вещей, которую тебе не положено видеть, — сказал Поль.
— Я слышал всякие рассказы и слухи, — ответил Джерни. — Но в такое не просто поверить, пока не увидишь своими глазами.
Он покачал головой.
— С тварью, которой боится весь Аракис, вы обращаетесь словно с верховой лошадью.
— Ты слышал, что мой отец говорил про мощь пустыни. Это она и есть. Планета принадлежит нам. Нас не остановят ни бури, ни чудовища, ни суровый климат.
Нас, подумал Джерни. Он имеет в виду вольнаибов. Он говорит о себе, как об одном из них. И он снова посмотрел на пряную синеву в глазах Поля. Он знал, что его собственные глаза тоже имеют синеватый оттенок. Но у контрабандистов была возможность получать пищу из внешнего мира, и цвет глаз определял для них кастовые различия. Существовало выражение «умылся пряной водичкой» — про человека, который слишком похож на туземца. К тому же они всегда относились к пряностям
— Было время, когда мы не рисковали оседлать червя днем в этих широтах, — пояснил Поль. — Но в последнее время у Раббана столько хлопот в воздушном пространстве, что ему недосуг разглядывать каких-то козявок на песке.
Он глянул на Джерни.
— Появление здесь ваших махолетов было для нас настоящим ударом.
Для нас… Для нас…
Джерни потряс головой, чтобы отогнать навязчивую мысль.
— Вы были для нас еще большим ударом, — отшутился он.
— Что говорят о Раббане в деревнях и долинах? — спросил Поль.
— Говорят, что поселения так хорошо укреплены, что захватить их невозможно. Харконнены смогут отсидеться внутри, пока вольнаибы не растратят силы в бесполезных атаках.
— Короче говоря, они парализованы.
— А вы можете расхаживать, где вам вздумается.
— Как ты меня и учил, — улыбнулся Поль. — Они потеряли инициативу, значит, они потеряли победу.
Джерни кивнул ему с понимающей улыбкой.
— Наш враг находится как раз там, где мне нужно. — Поль посмотрел на Халлека. — Ну как, Джерни, ты присоединяешься ко мне до окончания кампании?
— Присоединяюсь? — Халлек выпучил на него глаза — Милорд, я никогда не оставлял своей службы. Это вы оставили меня… сказавшись погибшим. А я, брошенный на произвол судьбы, просто поплыл туда, куда меня понесло течением, ожидая момента, когда смогу променять свою жизнь на единственное, чего она стоит, — на жизнь Раббана.
Воцарилось смущенное молчание.
Снизу по скалам к ним вскарабкалась женщина. Ее глаза были скрыты под капюшоном; прикрытое повязкой лицо несколько раз повернулось то к Полю, то к его собеседнику. Она остановилась перед Полем. Джерни обратил внимание на то, как близко она подошла к юноше, на ее собственнические повадки.
— Чейни, — произнес Поль, — это Джерни Халлек. Ты знаешь, я рассказывал о нем.
Женщина посмотрела на Халлека, потом снова на Поля.
— Да, знаю.
— Куда направилась группа на твориле?
— Они просто отвели его в сторону, чтобы дать нам время спасти оборудование.
— Хорошо, тогда… — Поль внезапно замолчал и принюхался.
— Поднимается ветер, — сказала Чейни.
С вершины скалы, под которой они стояли, раздался голос:
— Эй, там, ветер идет!
Джерни поразился, с какой быстротой начали действовать вольнаибы — в каждом их движении чувствовалась торопливость и спешка. Появление червя не шло ни в какое сравнение с их страхом перед ветром. Фабрика проползла по ровному песку и въехала в отверстие, открывшееся перед ней в скале… скала закрылась за ней так плотно, что он уже не мог догадаться, где был вход.
— И много у вас таких тайников?
— Много, очень много, — ответил Поль. Он посмотрел на Чейни: — Найди Корбу. Скажи ему, что Джерни предупредил меня о том, что среди его людей есть такие, которым не следует доверять.
Она посмотрела сначала на Халлека, потом на Поля и бросилась вниз, прыгая по скалам с легкостью газели.
— Это ваша женщина, милорд?
— Мать моего первенца, — ответил Поль. — В роду Атрейдсов появился новый Лето.
Глаза Джерни слегка расширились.