Дюна
Шрифт:
Чейни опустилась на колени рядом с носилками и склонилась к лицу Поля. Она сразу почувствовала другой состав воздуха вокруг лица… это были пряности, всепроникающий аромат которых неотъемлемо сопутствовал всей вольнаибской жизни. Хотя…
— Вы не рождены для пряностей, как мы, — произнесла она. — Вы прорабатывали возможность, что его тело взбунтовалось против чересчур пряной пищи?
— Все аллергические реакции дают отрицательный результат.
Джессика закрыла глаза, отчасти потому, что не могла больше выносить этого зрелища, отчасти от внезапно
— Когда вы изменяли Воду Жизни, вы пробудили в себе внутреннее зрение. Не пробовали ли вы применять его для исследования крови?
— Обычная вольнаибская кровь, — ответила Джессика. — Полностью приспособленная к питанию и условиям жизни.
Чейни села на пятки, усилием воли подавила в себе страхи и начала всматриваться в лицо Поля. Она научилась этому, наблюдая за Преподобными Матерями. Можно заставить время служить разуму. Она сконцентрировалась на одной мысли.
Наконец она спросила:
— Здесь есть творила?
— Есть несколько, — в голосе Джессики прозвучали нотки усталости. — Последнее время они всегда здесь. Каждая победа требует благословления. Каждый обряд перед набегом…
— Но Поль-Муад-Диб раньше неодобрительно относился к этим обрядам.
Джессика кивнула, зная двойственное отношение сына к пряному наркотику и провидческим способностям, которые он пробуждает.
— Откуда ты знаешь об этом?
— Говорят.
— Слишком много чего говорят, — горько заметила Джессика.
— Подайте сюда сырую Воду творила.
Джессика сначала окаменела от командного тона Чейни, но потом заметила, что та находится в состоянии сверхконцентрации, и ответила:
— Сию минуту.
Чейни продолжала не отрываясь смотреть на Поля. Если он попробовал сделать это… думала она А он мог решиться на подобное.
Джессика опустилась на колени рядом с Чейни и протянула ей плоскую безыскусную чашу. Резкий запах яда ударил в ноздри. Чейни окунула в жидкость палец и поднесла его к самому носу Поля.
Кожа на переносице слегка сморщилась. Ноздри медленно расширились.
Джессика прерывисто вздохнула.
Чейни провела влажным пальцем по верхней губе Поля.
Он глубоко, с хлюпаньем втянул воздух.
— В чем дело? — резко спросила Джессика.
— Тихо! — огрызнулась Чейни. — Измените немного священной воды. Быстро!
Джессика услышала интонацию глубокой сосредоточенности в голосе девушки и, ни о чем больше не спрашивая, поднесла чашу к губам и сделала маленький глоток.
Веки Поля поползли вверх. Он внимательно посмотрел на Чейни.
— Ей незачем изменять Воду, — сказал он. Его голос был слабым, но твердым.
Джессика, держа жидкость во рту, обнаружила, что ее тело само преобразовало яд. Ее охватило легкое воодушевление, всегда присущее церемонии освящения, и она почувствовала исходящий от Поля огонь жизни — излучение, которое
В то же мгновение ей все стало ясно.
— Ты выпил священной воды! — тихо вскрикнула она.
— Одну каплю, — прошептал Поль. — Такую маленькую… всего одну.
— Как мог ты решиться на подобную глупость?
— Он ваш сын, — сказала Чейни.
Джессика метнула на нее свирепый взгляд.
И вдруг улыбка, теплая, понимающая, появилась на губах Поля.
— Послушай, что говорит моя возлюбленная. Послушай ее, мама. Она знает.
— То, что может сделать кто-то другой, он тоже должен уметь делать, — пояснила Чейни.
— Когда я взял эту каплю в рот, когда я почувствовал ее, ощутил ее запах, когда я узнал, что она делает со мной, тогда я понял, что я тоже могу делать то, что ты делаешь. Ваши бен-джессеритские мудрецы говорят о Квизац Хадераке, но они даже представить себе не могут, во скольких местах я побывал. За несколько минут я… — Он смолк и озадаченно посмотрел на Чейни. — Чейни? Как ты сюда попала? Ты ведь должна быть… Почему ты тут?
Он хотел приподняться на локтях, но Чейни мягко заставила его лечь.
— Я прошу тебя, Узул.
— Я чувствую себя таким слабым, — Поль взглядом скользнул по комнате. — Давно я здесь?
— Ты провел три недели в таком глубоком забытьи, что, казалось, последняя искра жизни угасла в тебе, — ответила ему Джессика.
— Но ведь… я сделал это мгновение назад и…
— Для тебя — мгновение, для меня — три недели мучительного страха.
— Это была лишь одна капля, но я преобразовал ее. Я изменил Воду Жизни.
И прежде чем Джессика или Чейни успели остановить его, он погрузил ладонь в чашу, которую они поставили на полу рядом с ним, набрал полную ладонь жидкости, поднес ко рту и проглотил.
— Поль! — пронзительно закричала Джессика.
Он сильно сжал ее руку, усмехнулся ей в лицо ухмылкой смерти и послал свое сознание внутрь матери.
В контакте не было той мягкости, того сочувствия, того ощущения общности, как с Алей и старой Преподобной Матерью… но контакт был: проникновение живого существа внутрь нее. Это потрясло Джессику, отняло последние силы, и она поникла в душе, испугавшись сына.
Вслух Поль произнес:
— Ты говорила о месте, в которое ты не можешь войти. Месте, куда не могут проникнуть Преподобные Матери, — покажи мне его.
Она покачала головой, ужаснувшись одному предположению.
— Покажи! — приказал он.
— Нет!
Но она не могла укрыться от него. Подавленная его чудовищной силой, она закрыла глаза и направила сознание внутрь… в темноту.
Вслед за ней в темноту потекло сознание Поля. Она бросила туда быстрый взгляд — до того, как ее рассудок в страхе закрылся. Она не знала почему, но все ее существо трепетало от ужаса перед этим пространством, где дул ветер и сверкали искры, где кольца света то расширялись, то сжимались, где распухающие белые пятна проплывали между огней, гонимые прочь темнотой и дующим ниоткуда ветром.