Дюжина лазеек
Шрифт:
Еще бы. Насколько мне известно, прирожденные оборотни сохраняют разум в любой форме. Утеря контроля над второй ипостасью для них постыдна. Как для человека обгадиться в людном месте, например.
В первое заседание по делу «бешеного оборотня» я шла со смешанными чувствами. Труднее всего спорить с самыми идиотскими требованиями. Понимаешь, что бред, но... Увы, судебный процесс не позволяет встать и сказать: «Ваша честь, истец - просто идиот!»
Даже если хочется.
Зато участие по таким делам оставляет массу впечатлений. Это вам не определение порядка пользования коммунальной кухней (впрочем, там тоже впечатлений предостаточно, просто иного толка).
В коридоре суда собрались, вероятно, самые уважаемые члены альвхеймской стаи. От взгляда на десяток матерых волков (а двуликая сущность собравшихся видна была даже невооруженным взглядом) по коже пробегали мурашки, а псы конвоя жались по углам. Зато молоденькие секретарши кружились вокруг, как мотыльки...
Напрасно господин Маслов связался с этими опасными господами. Конечно, преступников уже давно не называют волками, а убийство с отягчающими обстоятельствами не обозначают термином «мордварг» , как это было в старые времена. Но от этого волки в агнцев не превратились.
Едва я успела поприветствовать своего клиента и его сородичей, как нас позвали в зал. Минута в минуту - явный признак судьи-гнома.
Истец оказался невысоким человечком с острыми птичьими чертами лица и прилизанными темными волосами. Суетливые движения и бегающий взгляд оставляли не слишком приятное впечатление.
Формальности - выяснение паспортных данных, разъяснение прав лицам, участвующим в деле, а также выяснение отводов и прочее - длились бесконечно долго. Зачем все подробно разжевывать, если с обеих сторон участвуют адвокаты и можно не опасаться за правовую подкованность истца и ответчика?
Однако судья Дарлассон имел на этот счет собственное мнение, поэтому мне оставалось лишь скучать и рисовать в ежедневнике гальдары , украшая их сердечками. Благо магом я не была, а без вливания силы они оставались всего лишь безобидными рисунками. Подобными художествами пестрят все заборы вокруг школ . Надо ли говорить, чье имя я вплетала в сложную вязь?
– Истец, вы поддерживаете исковые требования?
– осведомился судья наконец.
– Разумеется!
– вскричал господин Маслов и нервно потер руки.
– Я не могу этого так оставить!
Судья кивнул и повернулся к моему клиенту.
Тот не подвел. Вскочил и оттарабанил свое:
– Исковые требования я не признаю в полном объеме!
Эту коронную фразу я всем клиентам (ответчикам, разумеется!) велю заучивать наизусть, а особо бестолковым даже записываю на бумажке. Далее следует ответить на формальные вопросы суда (анкетные данные и прочее), и согласно покивать в подтверждение моих ходатайств. Все остальное - моя забота.
– хорошо, - поджал губы судья и вперил в истца суровый взгляд.
– Суд ждет от вас подробного изложения обстоятельств происшедшего.
– Ваша честь, - тут же вскочил представитель господина Маслова, - позвольте, я...
– Не позволяю!
– отрезал судья.
– Вы скажете как надо. А мы должны докопаться до истины!
Тут судья был прав. Адвокат не обязан - более того, часто обязан не - говорить правду. Мы защищаем интересы клиента. Методы защиты остаются на нашей совести, лишь бы они не выходили за пределы законности (или хотя бы адвоката не поймали за руку).
Коллега с ответом не нашелся и медленно опустился на свое место. Впрочем, его клиента это не обескуражило. Он вскочил и заявил воинственно:
– Расскажу! Все расскажу, как было.
– Начинайте, - велел судья и приготовился внимать. Глаза раскрыл пошире и уши оттопырил (есть у гномов такое расовое умение - ушами шевелить).
– Я гулял по улице, - начал истец трагично, - когда оборотень подкрался сзади и... сделал это!
– Это?
– повторил судья заинтригованно.
– Надругался?
Маслов вытаращил глаза. Очевидно, двусмысленность собственной фразы дошла до него не сразу.
– Укусил!
– Истец поднял палец с обгрызенным ногтем.
– Знаете, как было больно?
И слезу пустил.
Судья не проникся.
– И с тех пор вы воете на луну? Шерстью, кстати, еще не обрастаете?
– Н-нет, - выдавил истец с неподдельным ужасом. У него явно было буйное воображение.
– Пока, кхе-кхе, не замечал.
– Ответчик, задавайте вопросы, - разрешил судья и откинулся в кресле.
– Скажите, - начала я мягко, - в котором часу это было?
Он зыркнул на меня неприязненно (ну-ну, милый, я вовсе не мечтаю тебе понравиться!) и буркнул:
– Не засекал.
– хорошо.
– Я была добра и покладиста.
– В какое время суток? Утро, день, вечер, ночь?
– Я же сказал - полнолуние! Значит, ночь. И вообще, оборотни же по ночам превращаются.
– Вы удивитесь, но мой клиент - прирожденный оборотень, - заметила я.
– Для них время суток, года и фазы луны значения не имеют... Впрочем, прошу прощения у суда за отступление. Значит, это была ночь. До полуночи или после?
– Да что вы пристали?
– взвился истец.
– Часа три было. Точнее не скажу. На часы не смотрел, уж извините.
– Превосходно, - резюмировала я.
– И откуда же вы шли в такой поздний час?
– Ваше какое дело?
– нахохлился истец.
– Откуда бы ни шел, не имел права этот на меня бросаться!
– Ну, разумеется... Кстати, а как вы узнали господина Кведульва? Он представился?
– Скажете тоже, - фыркнул господин Маслов.
– Может, еще и поздоровался?
– Тогда, возможно, вы назовете какие-то приметы? Скажем, шрамы, выбитый клык, лысый хвост или еще что-то в этом роде?