Джайна Праудмур: Приливы Войны
Шрифт:
Его улыбка при виде ее озарила его красивое лицо, и она почувствовала прилив надежды, беря его за руку.
– Ты нашел его?
Улыбка Калека дрогнула.
– К сожалению, нет. Оно по-прежнему движется слишком беспорядочно, чтобы я мог отследить его местоположение.
Джайна сочувственно покачала головой.
– Очень жаль, - сказала она.
– Нам всем.
– Мне тоже. Но ответь мне… ты, кажется, расстроена? Переговоры проходят не слишком удачно? Я думал, столько мудрых советников быстро найдут способ победить Орду и скоро отправят ее воинов домой к своим матерям, убедив их приняться
Ей стоило бы посмеяться над этим.
– Мне действительно повезло, что так много умудренных опытом людей собралось здесь. Но… это может обернуться проблемой.
Калек посмотрел на ворота Терамора.
– Должно быть, тебе пора возвращаться?
– У меня есть немного времени.
Он взял ее за руки, опустил одну, держа другую, и показал путь, которым они должны были идти по пляжу.
– Расскажи мне, - только и сказал он.
– Они… очень воинственны.
– Они генералы.
Джайна расстроено махнула рукой. Интересно, почему она не отпускала руку Кейлека, пока они шли вдоль берега?
– Конечно, но… Здесь замешаны не только суровые нужды войны. Для многих из них это личное. Я знаю, что этого и стоило ожидать. Ты знаешь мою историю, Кейлек. Мой брат погиб от рук Орды, а после и отец. Я решила не следовать его пути, а стремиться к миру. Если кто и должен испытывать ненависть и горечь, то это я. Тем не менее, когда я слышу, как они говорят об Орде оскорбительно и бессердечно, то испытываю лишь сожаление. Да, я хочу защитить свой дом. Хочу вернуть Орду обратно на ее земли, где она не будет, как сейчас, прямой угрозой. Но я не хочу вырезать ее воинов или насаживать их головы на пики.
– Никто не будет винить тебя, если ты вдруг совершишь нечто подобное…, - начал Калек.
– Но я не пойду на такое! Я не…, - Джайна замолчала, подыскивая слова.
– Мой отец стремился не только к победе. Он ненавидел орков, хотел уничтожить их. Стереть с лица Азерота. Так же, как и некоторые из этих генералов.
Она посмотрела на Калесгоса. Его лицо было обращено к ней профиль, его черты лица были непорочны и совершенны, будто нанесенные несколькими идеальными штрихами искусного художника. Его брови были нахмурены, когда он слушал ее, а взгляд устремлен в землю, чтобы не оступиться, пока они шли. Почувствовав на себе ее взгляд, он тоже поглядел на нее. Джайна еще не осознала, насколько сильное чувство горело в его синих глазах.
– Ты их очень любила, - мягко сказал Кейлек.
– Своего отца Даэлина и своего брата Дерека.
– Разумеется, - ответила Джайна. Внезапно она почувствовала, что не может смотреть в эти добрые голубые глаза, поэтому опустила взгляд на свои сапоги, песок и коряги.
– Я чувствовала себя виноватой… когда они погибли.
– Твой отец погиб от рук орков, но позже вы с Траллом стали большими друзьями. А твой брат, - сказал Калек; голос его стал мягче, и в нем появились печальные нотки, - был убит одним из красных драконов, подчиненным орками.
– А теперь я дружу с драконом, - сказала Джайна, пытаясь облегчить тяжесть момента.
Кейлек слегка улыбнулся, но улыбка эта не коснулась его глаз.
– И ты думаешь о том, что твой отец сказал бы о твоем выборе сейчас, - сказал он.
Джайна кивнула, ошеломленная тем, насколько глубоко, казалось,
– Как ты считаешь, есть ли в данном случае заслуга его влияния?
– Нет, - покачала светловолосой головой Джайна.
– Но нелегко слушать полные ненависти речи. Это… как отголоски прошлого. И я не думаю, что ожидала или была готова услышать подобное. Но как я могу сказать им, что они не правы в своих гневе и боли, когда они столь многое видели и так много потеряли?
– Не их гнев и боль огорчают тебя, - ответил Кейлек.
– Никто не может с чистой совестью сказать, что на твою долю выпало меньше и того, и другого. Просто их выводы, сделанные из всего пережитого, отличаются от твоих. А в разном видении вещей нет ничего плохого. Но опасаешься ли ты, что их ненависть сделает их ненадежными командирами в битве?
Джайна подумала над вопросом и ответила:
– Нет.
– Тогда, думаю, они тоже не считают, что твое миролюбие может повлиять на твою способность сражаться и защищать свой город.
– Значит, это не имеет значения – как они себя чувствуют, как себя чувствую я?
– Это имеет большое значение. Но вы едины в одном – город не должен пасть. А сейчас это самое главное.
Было что-то в его тоне, в том, как он это сказал. Какая-то настойчивость, которая, казалось, не имеет отношения к теме разговора, заставившая Джайну остановиться и посмотреть на него.
– Кейлек, я знаю, поиск Радужного Средоточия чрезвычайно важен. Я не ожидала, что ты вернешься - даже ради всех нас. Почему ты сделал это?
Вопрос, казавшийся ей простейшим, будто ошеломил его. Он не сразу ответил ей, стараясь не встречаться с ней взглядом, глядя в сторону, будто рассматривая что-то, что она не могла видеть. Джайна терпеливо ждала. Наконец, взяв ее за руки, он повернулся к ней.
– Также как и ты, я должен был сделать выбор. Я мог продолжать преследование Средоточия, теша себя, скорее всего, пустыми надеждами, что оно когда-нибудь остановится. Или мог вернуться сюда и сказать вам, что я готов помочь вам в защите Терамора.
Ее рот приоткрылся, но слова задержались на мгновение.
– Кейлек… Это очень любезно с твоей стороны, но наши проблемы не должны касаться тебя. Ты обязан найти Средоточие.
– Не думай, что я забыл об обязанностях перед моей стаей, - ответил он.
– Я буду искать Средоточие до последнего. Но до тех пор, Джайна Праудмур, у магов вроде тебя будет союзник в лице синего дракона… если ты этого пожелаешь.
От благодарности и новой надежды, наполнивших ее душу, Джайна почувствовала легкую слабость. Она прижала к себе руки Кейлека, смотревшего на нее. Она не могла даже подобрать слова, чтобы поблагодарить его. Ее сердце настолько переполняли радость и счастье, что ей казалось, будто они с Кейлеком давным-давно знакомы. Она сразу прогнала эти мысли. Калесгос был лидером синей стаи. Из их разговоров она знала, что он был «странным», как он сам часто выражался. И это предложенное могло быть не более чем проявлением его необычного интереса к делам младших рас. Она не позволила себе думать, что здесь могло быть что-то еще. Свет тому свидетель, она никогда не разбиралась в мужчинах. Но… почему же он все еще касается ее рук своими теплыми и сильными пальцами, будто стараясь защитить ее?