Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана
Шрифт:
– Субудей, останешься с ним, – и, кивнув головой, молча позвал за собой Джелме в кузницу.
Чиркудай почувствовал слабость после еды. Он упал на кошмы и снова уснул.
Проснулся вечером. В юрте стоял полумрак. Он был один. Осторожно встал и прошелся до двери и назад. Ему показалось, что у него ничего не болит. Только спина почему-то неприятно онемела.
Вскоре пришли Джарчи, Джелме и Субудей. Их лица были невеселы. Кузнец подошел к Чиркудаю, задрал на его спине кафтан и осуждающе поцокал языком. Субудей потрогал спину пальцами,
– Больно? – поинтересовался Субудей.
– Нет. Только спина чешется.
– От этого зачешется, – согласился Джарчи.
Джелме в это время разжег огонь в очаге. Они молча подождали, когда разогреется загодя сваренная баранина и Джарчи, притащив с улицы усыпанную солью переднюю часть нового барана, положил ее в котел. Поев, кузнец помялся и сказал:
– Тебе нельзя здесь оставаться. Он тебя убьёт, – горестно повздыхав, старик продолжил: – Темуджина не нашли. Однако все догадываются, что ему кто-то помог. Он ускакал на нашей лошади, но нас в этом не винят, хотя Агучу бесится. Тургутай-Хирилтух именно ему поручил сторожить Темуджина, поэтому, он отыграется на тебе. Тебе надо уходить.
Чиркудай молча встал и направился к выходу.
– Да подожди ты! – недовольно крякнув, остановил его Джарчи: – Не сейчас. Ночью. Чтобы никто не видел. Садись, не стой.
Чиркудай сел на войлок. Субудей и Джелме с сочувствием смотрели на мальчика.
– Сварим барана, дадим тебе в дорогу, – начал Джарчи: – Вот, возьми кремень, железо и трут, ты уже научился ими пользоваться. Прячь их подальше. Увидят, сразу узнают, кто дал. Близко от селения костер не разводи, заметят – убьют, – кузнец помолчал, собираясь с мыслями:
– Тебе нужно идти вверх по течению Керулена. Если сможешь быстро пройти вдоль реки, то утром наткнешься на пороги. Это камни, которые лежат на дне, поперек течения. Переберешься по ним на ту сторону и, если ничего с тобой не случится, двинешь в степь. А дня через три доберешься до гор. Там есть лес. В лесу прожить легче. Может быть по дороге тебе встретиться кочевье кераитов. Они добрые. Тогда остановишься у них. Там тебя никто искать не будет. Кераиты хорошие люди, хотя и христиане. С нами дружат.
О себе старайся никому не рассказывать: налетели, порубили семью, а тебя бросили – и все. Ты меня понял?
Чиркудай кивнул головой.
Субудей покопался в своих вещах и вытащив какой-то сверток. Покосился на отца и развернул. Это были отшлифованные наконечники для боевых стрел. Шесть штук. Протянул Чиркудаю подарок:
– Возьми. Пригодятся, – покопавшись еще, вытащил из-под своего войлока красивый кривой нож в ножнах и снова покосился на отца.
– Так вот, значит, как он пропал, – усмехнулся кузнец, но согласно кивнул головой: – Отдавай, отдавай, если не жалко.
Субудей тяжело вздохнул и протянул нож Чиркудаю, который по привычке поклонился ему. Джарчи сморщился и отвернулся.
Джелме тоже покопался в своих вещах, нашел новую войлочную шапку и отдал ее Чиркудаю. Чиркудай опять поклонился.
Джарчи повздыхал наблюдая за ними и сказал:
– Пусть баранина вариться пока. А вы ложитесь спать. Я разбужу
Чиркудай послушно улегся. Субудей примостился рядом. Джелме лег на своем месте. Кузнец остался сидеть около очага, задумчиво глядя в огонь.
Глава третья. Худу-сечен
Когда воздух на востоке стал серый и предрассветно прохладный, Чиркудай увидел пороги Керулена. Осторожно прыгая по скользким камням, перебираясь через реку, он старался не смотреть на гудящие под ногами водяные буруны. Ему повезло – не упал. Лишь немного промочил сапоги.
Перебравшись через реку, мальчик, преодолевая усталость, почти побежал от реки в степь. Обессилив, пошёл медленно, и тут заметил, что шум воды за спиной растворился в шорохе травы под ногами. Немного успокоился.
Рассмотрев в утренних потёмках большой вросший в землю камень, подошёл, и тяжело дыша, привалился к нему. Стоял до тех пор, пока не взошло солнце. Подставил лицо под теплые лучи. Чуть-чуть поколебался, и снял с плеч маленький, но тяжелый мешок, который ему приладил на спину кузнец. Вытащил провизию и, стал неторопливо есть, внимательно осматривая степь.
Он не думал ни о чем. В голове было пусто. Чиркудай не сожалел о том, что ему пришлось покинуть такую приветливую семью. И он ничего не боялся. И не потому, что был очень храбрый, просто еще не умел жалеть себя, и не научился думать о будущем. А то, что с ним произошло, считал обычной жизнью – другой-то он и не знал.
Долго ещё высматривал всадников, которые могли его искать. Но в степи было тихо.
Закинув рюкзачок за спину, посеменил дальше, оглядываясь через каждые десять-пятнадцать шагов. Шёл до вечера, к синеющим вдали горам, часто останавливаясь на отдых. За целый день кроме орлов, евражек и промелькнувших вдали сайгаков, никого не заметил. В сумерках наткнулся на ложбинку в земле и улегся в нее, закутавшись в новый темно-синий халат, подаренный кузнецом. Когда стало совсем темно, бездумно уставился на звезды.
Вспоминал уют теплой юрты кузнеца, хитрого Субудея, медлительного Джелме, и злого Темуджина. Но вспоминал о них так, как вспоминал некоторые хорошие сны. И он никак не мог понять: то, что ему снилось, было правдой, или нет? Так и заснул, ни в чём не разобравшись.
В полночь Чиркудая разбудил невесть откуда прилетевший ветер. Стало холодать. Звезды пропали. Продрожав в ложбинке всю ночь, утром упрямо потопал под темными косматыми облаками на запад. Как находить запад, его научил кузнец. Чиркудай запомнил слова Джарчи: «Обойди сопку вокруг. И если увидишь, что на одной стороне много травы, значит, сопка смотрит этой стороной на юг, а на другой мало травы, значит – на север. Встань лицом к югу. По правую руку от тебя и будет запад. Туда и иди, на запад. Там кераиты».