Джек и Джилл
Шрифт:
— Пока что мне известно только одно, — обратилась девочка к белому песику, который сейчас был ее единственным собеседником, — Джек не мог совершить ничего постыдного. И даже если против него ополчится весь мир, я не скажу ему ни одного дурного слова. И расспрашивать ни о чем не стану. Нельзя нападать на людей, когда им и так плохо.
Белый песик, похоже, ее позицию полностью разделял, ибо тут же улегся на тапочки Джека, стоявшие возле камина. Прекрасный образчик преданности своему хозяину, которому принадлежали сердца обоих — девочки и собаки!
Когда Джек пришел навестить Джилл, от его подруги не утаилось: он испытал настоящее
Все выпады он принимал с терпеливым молчанием, но атмосфера всеобщего недоверия угнетала его. Только что Джек был всеобщим любимцем — и вот в одно мгновение превратился в изгоя. И табеля он теперь хорошего не получит. Следовательно, не видать ему в этом месяце горделивого взгляда мамы. Ведь миссис Мино всегда говорила, что его девяносто девять, а то и все сто процентов по поведению радуют ее куда больше, чем высшие баллы по любым другим предметам. Как просияла она, услышав однажды от мистера Актона, что моральное влияние Фрэнка в школе необычайно. Джек, вернувшись в школу после аварии, поставил себе цель не отставать от старшего брата. И наверняка добился бы своего, если бы не попал в такой переплет. Теперь на нем черная метка. Он нарушил строгий запрет. Связался с дурной компанией. За подобное ни сочувствия, ни тем более высшей оценки по поведению ожидать не приходилось.
«И все-таки на самом-то деле я ее заслужил, — мысленно утешал себя Джек, когда ему становилось особенно тяжело. — Пусть никто не верит, но мне не в чем раскаиваться». Он знал: раскрой он им тайну, все тут же убедились бы в его правоте. Но именно этого-то он по-прежнему и не делал.
Глава XIV
Джилл обнаруживает разгадку
Джилл тревожилась о сложившейся ситуации даже сильнее, чем Джек. Взрослые порой склонны считать конфликты, которые происходят у их детей в школе, сущей безделицей. «Поссорятся — помирятся», — отмахиваются они. А между тем в классе их сыновья и дочери проводят очень большую часть жизни. Можно даже сказать, что класс — их мир обитания. И если этот мир вдруг становится им враждебен, они начинают переживать настоящую драму, что сейчас и происходило с Джеком. Дома он ни на что не жаловался, но Джилл хорошо понимала, как именно себя чувствовал Джек на самом деле, и главной своей задачей считала необходимость развеять темное облако над его головой и возродить былую популярность своего друга.
— Вся надежда у меня на Эда, — сказала она как-то Фрэнку, после того как тот поведал ей об очередной шуточке, которую в этот день ребята сыграли с его младшим братом в школе. — В субботу Эд возвращается в Хармони-Виллидж. Может, хоть ему удастся выведать у Джека правду? Он ведь ничего не скрывает от Эда. Просто ужасно, что Джека дразнят и оскорбляют наши же одноклассники. Он слишком горд, чтобы жаловаться, но не можем же мы с тобой это так оставить. К тому же я совершенно уверена в том, что он не сделал ничего плохого.
— Он по-прежнему не желает ничего обсуждать со мной, и я оставил его в покое. Приглядываю, чтобы ему не слишком досаждали, но, к сожалению, больше в этой ситуации я для него ничего сделать не могу, — вздохнул Фрэнк. — Жаль, что Эд возвращается только в субботу. Было бы лучше, окажись он здесь раньше. Табели-то всем выдадут уже завтра.
Вообще-то, Фрэнк сильно завидовал влиянию Эда на Джека, хотя сам мог бы рассчитывать едва ли не на большее, прояви он в отношении брата чуть больше чуткости и уважения.
— А Джерри не появился? — спросила Джилл, очень надеявшаяся на то, что Фрэнк сумеет вытянуть из него хоть какие-нибудь сведения.
— Нет, — покачал головой тот. — Он уехал на всю весну и лето. У него, как говорят, где-то есть уютное пристанище. По мне, так пускай навсегда бы там и остался и не лез больше к Бобу.
— Кстати, а где теперь Боб? Что-то я последнее время редко про него слышу, — подняла задумчивый взгляд на своего собеседника Джилл.
Все эти дни она неустанно размышляла о том, кого мог бы иметь в виду Джек, говоря о нем как «еще об одном человеке», кто видел его в магазине и чье имя он наотрез отказался назвать. Джилл перебрала в уме всех знакомых, и только Боб каким-то образом выпал из ее поля зрения.
— С первого марта он устроился поденщиком к капитану Скиннеру, у которого ферма неподалеку от Хилла, и учится теперь в тамошней школе. Капитан — очень строгий хозяин. Отпускает Боба в город только по воскресеньям, но тот все равно этим местом вполне доволен. Во-первых, ему нравится ухаживать за лошадьми, во-вторых, говорит, что кормят его там отлично. К тому же среди местных ребят он попал в хорошую компанию. Так что у него все вроде складывается вполне удачно. Если, конечно, он будет вести себя нормально, — внес ясность Фрэнк.
— А от нас до фермы этого капитана далеко? — не сводила Джилл пристального взгляда с Фрэнка, который, беседуя с ней, трудился над очередной моделью паровоза. Только так он мог теперь утолять свою страсть к паровым машинам, ибо на настоящую железную дорогу после приключения с № 11 путь ему был заказан.
— До Хилла? — не отрываясь от своей работы, переспросил он рассеянно. — Четыре мили. Но ферма капитана стоит чуть ближе к нашему городку. Так что, полагаю, до его дома мили три.
— И за сколько времени туда может дойти, ну-у… мальчик моего возраста? — продолжила она.
— Смотря какой он ходок, — пожал плечами Фрэнк.
— Допустим, он прихрамывает, а дорога раскисла от слякоти, — добавила девочка еще две детали. — Добрался до фермы, побыл там немного и вернулся обратно. Сколько это заняло бы у него времени?
— Слишком много неизвестных, — поморщился Фрэнк, любивший во всем абсолютную точность. — Насколько сильно мальчик прихрамывает? Как долго он оставался у Скиннеров? Без этих сведений я могу ответить тебе лишь приблизительно. Часа два, а может, и три.