Джек Ричер, или 61 час
Шрифт:
— Да, так и было в те дни.
— Какой код?
— Н06БА03.
— Для меня это пустой звук.
— Как и для всех. Может быть, речь о нижнем белье. Или о шлемах.
— Мы не стали бы перевозить по воздуху сорок тонн нижнего белья или шлемов из Европы. В этом нет никакого смысла. Дешевле раздать или сжечь.
— Значит, мы не могли это раздать или продать. Или сжечь. Проблемы безопасности. Возможно, стрелковое оружие. Насколько я помню, пилоты Второй мировой войны его имели. На случай, если их собьют над вражеской территорией.
— А как назывался производитель?
— Какая-то компания, «Королевские лаборатории».
— Повтори.
— «Королевские
— Дерьмо, — пробормотал Ричер.
— Что?
— Сорок тонн? Должно быть, они шутят.
— Ричер, что?
— Мне нужно уйти.
Как только Ричер увидел свет фар, он выскочил из дома и быстро зашагал по подъездной дорожке, чувствуя, как мороз набросился на него, точно лютый зверь. Колеса машины Петерсона скрипели по смерзшемуся снегу. Он притормозил, и Ричер сел. Обогреватель гнал чуть теплый воздух. Ричер не стал снимать шапку и перчатки. Петерсон развернулся, автомобиль запрыгал по колее и выехал на улицу. Вскоре они свернули направо и покатили на юг, медленнее, чем летом, но быстрее, чем если бы вокруг было много других машин. Всего девять вечера, но город уже собрался спать. Люди попрятались в домах, и машина Петерсона была единственным движущимся предметом в мире.
Через десять миль они свернули и двинулись дальше параллельно автостраде. Высоко в небе висели редкие тучи, и лунный свет с легкостью проникал сквозь них. Ветер, упорно дующий с запада, все еще нес ледяную пыль. Она оседала на ветровом стекле тонким абразивным слоем, похожим на алмазное напыление, и щетки не могли с ней справиться. Петерсон включил разморозку стекла, но ему приходилось наклонять голову, чтобы смотреть на дорогу сквозь чистые круги, которые уменьшались с каждой оставленной позади милей.
Они снова свернули направо на петляющую двухполосную дорогу. Теперь ветер дул слева, и довольно скоро ветровое стекло очистилось. Впереди виднелась старая посадочная полоса, серая и огромная в темноте. Она все еще оставалась чистой, и цепи на задних колесах застучали по бетону.
Они быстро проехали две мили.
И заметили впереди красные габаритные огни.
Припаркованная машина. Они видели обращенный к ним багажник, включенные фары освещали дорогу впереди. Над выхлопной трубой поднималось облачко пара.
Петерсон притормозил и включил дальний свет. Припаркованная машина — «Форд Краун Виктория», без опознавательных знаков, либо темно-синяя, либо черная — была пустой.
— Автомобиль шефа Холланда, — сказал Петерсон.
Они остановились рядом и вышли на ошеломляющий холод. Холланда они нашли у входа в первый дом. Он был в меховой шапке, застегнутой на молнию парке, толстых перчатках и тяжелых сапогах. Шеф полиции двигался медленно и неуклюже в тяжелой одежде, а дыхание облачком окружало голову.
Он даже не попытался скрыть неудовольствие.
— Какого дьявола вы здесь делаете? — В его голосе слышался гнев.
— Ричер сообразил, где ключ, — ответил Петерсон.
— Мне наплевать, кто из вас что-то сообразил. Это совершенно безответственно. А если сейчас сработает сирена?
— Этого не произойдет.
— Ты уверен?
— Камеры заключенных заперты на ночь, перекличка закончилась.
— И ты веришь их процедурам?
— Конечно.
— Ты идиот, Эндрю. Тебе пора кончать пить «Кулэйд» [33] . В тюрьме полнейший бардак. А в особенности в камерах заключенных штата, которые сейчас нас интересуют. Если ты думаешь, что они каждый вечер делают настоящую перекличку, то у меня есть участок на побережье для продажи. По пятьдесят долларов за акр, в миле отсюда.
33
Товарный знак растворимого порошка для приготовления фруктовых прохладительных напитков.
— Это совершенно новое заведение.
— Новый металл и бетон. Но работают там те же люди.
— И что вы хотите сказать? Что перекличка делается с ошибками?
— Ставлю доллар против пончика, что там вообще нет переклички. Без пяти восемь звучит сигнал, все должны вернуться в камеры, в восемь автоматически закрываются двери.
— Но даже если это правда, то до утра нет никакой опасности.
— Они делают ночные проверки, сынок. Всего десять, по одной в час. Полагаю, девять они пропускают. Но в какой-то момент все-таки проходят вдоль камер с фонариками, светят на постели и делают то, что положено делать в восемь часов.
— Вы серьезно?
— Такова человеческая природа, тебе пора уже привыкнуть, Эндрю.
— Так нам следует вернуться?
Холланд на мгновение задумался.
— Нет. В худшем случае миссис Солтер останется одна на пять минут. Может быть, на десять. Это риск. И мы на него пойдем. Но было бы лучше, если бы вы сюда не приезжали.
— Почему вы здесь? — спросил Ричер.
Холланд посмотрел на него:
— Потому что я догадался, где ключ.
— Хорошая работа.
— Вовсе нет. Любой человек с мозгами должен был сообразить в такую ночь.
— И где же он? — спросил Петерсон.
Ключ находился внутри парафинового обогревателя первого домика. Отличное место, в которое никто не сможет добраться сразу после отъезда байкеров. Там была слишком высокая температура, чтобы искать непосредственно когда они уедут, — но сейчас все остыло. Как собственная дровяная плита у Петерсона. Голос из Вирджинии сказал: сожгите все и просейте пепел. Ключи на авиабазах делаются из той же стали, что и боеголовки. Пожар ему не страшен. Голос не ошибся. Ключ был в полном порядке. Байкеры бросили ключ в обогреватель, он раскалился, а потом охладился — и совершенно не пострадал. Это было большое Т-образное приспособление длиной в три дюйма. Сложные зубчики, тусклый блеск редкого металла. Возможно, титан.
Из тех давних времен, когда паранойя не позволяла задавать скептические вопросы о цене.
Ричер выудил ключ из обогревателя и протянул его Холланду. Тот поднес его к двери каменного здания, засунул в скважину и повернул. Замок открылся.
Глава 33
Ричер нажал на ручку, и она повернулась. Ровно на шестьдесят градусов, как в старомодном банковском сейфе. Сама дверь была очень тяжелой, словно в буквальном смысле весила тонну. Ее внешняя оболочка состояла из стальной плиты толщиной в два дюйма. Вставка представляла собой прямоугольник толщиной в десять дюймов, вставленный между косяком, притолокой и специальными салазками на полу, и напоминала кованую стальную коробку. Наверное, она была заполнена керамикой. Когда дверь закрывалась, она становилась бесшовной частью стены толщиной в фут. Массивные петли смазывали давно, и, когда дверь поворачивалась, они протестующе скрипели. Ричер заставил дверь описать двухфутовую короткую дугу, проскользнул внутрь и нажал сильнее, после чего та полностью открылась, но у него появилось ощущение, что он толкает сломавшийся грузовик.