Джентльмены чужих писем не читают
Шрифт:
Попытка поднять шлагбаум вручную ни к чему не привела. Серебряков вскочил в автомобиль, чтобы дать задний ход, но и тут ему не повезло: какой-то навороченный “мерседес” подъехал сзади и перекрыл ему дорогу обратно, причем водитель в нём начал отчаянно сигналить Серебрякову мелодией “Кукарачи”, чтобы тот проезжал вперед и его, сидящего в “мерседесе” самодовольного маньянца с пухлой усатой физиономией задерживать не смел.
Серебряков заглушил двигатель и подошёл к “мерседесу”.
Увидев его ряху, страшную и мрачную, как ожидание шторма посреди открытого океана, маньянец поспешил
Стекло упёрлось в шею и дальше не поднималось. Маньянец тонко заверещал. Левый глаз его судорожно моргал и слезился между толстыми пальцами рассвирепевшего гэбэшника.
– Убью, сссука… – прошипел Серебряков и плюнул в моргающий глаз. – Козёл вонючий… Падаль… Пшёл вон отсюда! Кому пикнешь – башку оторву.
С этими словами он отшвырнул от себя помятое лицо несчастного маньянца и вернулся к своей “мазде”. Через секунду “мерседес”, оцарапав сразу оба бока об ограждения пандуса, со страшной скоростью задом вперед взлетел наверх и там, судя по звуку, во что-то вдолбался, но не остановился, а завизжал покрышками и умчался в неизвестном направлении. Серебряков пнул шлагбаум и попытался заставить себя успокоиться. Это ему удалось, но только после того, как он ещё два раза пнул ни в чем не виноватый полезный человеческий предмет.
Жалко, что на месте незадачливого маньянца был не ГРУшник Мещеряков. Он же поклялся, собака, что в обеспечении будет он один, и никого более. А здесь явно поработал кто-то ещё. И славно поработал. Так поработал, что в гараж Серебрякову заезжать уже нет никакой необходимости. Возможно, он и наткнется на одном из трёх уровней на серый “опель” Бурлака. Будет искать и к вечеру найдет. Возможно, Бурлак сам проедет ему навстречу и, нагло хихикая, покажет ему кукиш. Что толку – все свои дела грёбаный ГРУшник уже сделал.
Одна надежда – возможно, он, подлец, гараж использовал в качестве дежурного проходняка и, выезжая на свежий воздух, нарвался на капитана Талалаева, а тот, вцепившись в него, уже не упустил и сейчас где-нибудь ведёт по пыльным улицам маньянской столицы. Серебряков завёл свою “мазду”, выехал наверх, приткнулся к тротуару и позвонил по мобильнику Талалаеву.
– Ты где? – спросил его Серебряков.
– Второй выход наблюдаю.
– Не выезжал объект?
– Нет.
– А вообще кто-нибудь выезжал?
– Вообще никто не выезжал.
– А кто въезжал?
– Какая-то сладкая парочка: здоровый такой жлоб с негритянкой, правда, в “кадиллаке”.
– Если они выедут в течение получаса – дуй за ними.
– Понял. А если этот…
– Тоже – если в течение получаса – то садись на хвост. А если позже – то не надо. Жди указаний.
Серебряков отключил телефон.
Эх, пойти бы нажраться – тут неподалеку есть хорошее заведение: полуподвальчик Espontaneo, а потом пойти начистить морду сучонку из смежного ведомства – за криводушие и непрофессионализм, а потом – к Маринке…
Только он так подумал, как некто открыл дверь его “мазды” и проскользнул на заднее сиденье. Волосы на мощном загривке старого разведволка встопорщились. Он медленно стал поворачивать голову, автоматически напружинив правое плечо, чтобы молниеносным ударом выбить оружие из рук врага. Двадцать три процента вероятности успешного исхода, при достаточном навыке и быстроте, этот финт гарантировал. Если, конечно, целиться в тебя будет лопух.
– Спокойно! – раздался совсем неспокойный голос Мещерякова, и в салоне серебряковской машине явственно повеяло спиртным. – Что, упустил клиента?
– Ты ещё спрашиваешь, козёл?.. Ты же сказал, что ты один в обеспечении!..
– Ну да.
– А кто же его от меня отсёк?
– Где?
– Там, на въезде в гараж.
– Точно?
– Ещё и как точно. Въезд перекрыт, и шлагбаум не поднимается.
– Вот оно как… Ну, что могу сказать. Значит, дело ещё серьёзнее, чем я предполагал. Значит, и навар у нас с тобой будет круче.
– Какой навар, если он ушёл с концами?..
– Кто сказал, что с концами?
– Я сказал.
– Не бывает с концами, бывает мало денег.
– Это как понимать?
– Я тебе могу его сдать через десять секунд, если он ещё в машине. Но это при помощи техники, прокат которой, сам понимаешь, денег стоит.
– Сколько?
– Две штуки.
– Жучок, что ли, у него под сиденьем?
– Возможно-с.
– Поехали. Если он ещё в машине, если мы не опоздали и на него матерьял получим – будет тебе две штуки.
– Плюс те две, об которых договаривались – на оперативные расходы.
– Заметано.
– Тогда заезжай в гараж. Только слева, там, где из него выезжают.
Через десять секунд они были в просторном безлюдном подземелье со слабым освещением, где вдоль стен стояли сотни пустых автомобилей, а вечером будут стоять тысячи.
– Здесь его нет, – сказал сучонок, прижав к уху наушник. – Давай ниже.
Сигнал появился только на третьем, самом нижнем, уровне гаража.
– Трахается… – сказал сучонок с недоумением. – В его-то годы… Так вот, значит, в чем дело…
– Дай послушать, – Серебряков протянул руку за наушником. – И впрямь… – На его звериной роже нарисовалась похабная улыбочка. – Ай да Бурлак, ай да сукин сын… И ещё как трахается!.. С придыханиями какими… – добавил он с восхищением. – Во дает!.. Где он?
– В том конце гаража, – ответил сучонок, посмотрев на прибор.
– Ладно, пошли.
– Куда? Я не пойду.
– Пойдешь. Побежишь – свои четыре штуки отрабатывать. Куда ты на хер денешься. Дверцу мне откроешь. А я их сфотографирую. Худо-бедно, а подарочек начальству будет. Не то, конечно, что бы хотелось, но… на безрыбье сам раком встанешь…